Пекло 3

– Начну с главного. Мы знаем, как у тебя дела, в курсе, где ты сейчас работаешь, поэтому сразу говорю: скрывать факт этого послания – не нужно. Можешь сразу начальству отправить – все равно никто не отследит, где мы и откуда все это было отправлено. Меньше всего нам хочется, чтобы у тебя были неприятности, но рассказать тебе о том, что происходит, тоже хочется. Мы действительно назвали корабль Демоном и сейчас нагло грабим контрабандистов. Они, бедные, потом не могут сказать, что на них напали и отжали контрабанду. Мне их иногда просто жаль, но я все равно получаю, что хочу. Один только раз мы украли стоматолога, правда заплатили ему потом и вернули, а он вроде даже не пожаловался – хороший человек, но имени его я не скажу. Зато историю, зачем он нам понадобился – очень даже. Мы нашли главный источник радиации на корабле, и это оказались прекрасные Волчьи зубы, – Виту рассказывал и почти смеялся, сцепив вместе ладони, как будто они просто болтают у костра, как когда-то давно. – Будучи гениальными, Волки устроили логово, как мы уже выяснили, возле разрушенного ядерного реактора, разобрали одну из защитных стен и порезали ее на зубы, а потом благополучно умирали от проблем с кровью, поэтому мы повыдирали все эти зубы, и пришлось всем вставлять новые, особенно Ирону. Этот жук все еще жив. Мы заполучили нужные лекарства, хорошее оборудование. Иногда приходится переливать ему кровь, но сейчас он у нас в ремиссии, чувствует себя отлично, но дрыхнет, потому что полночи ковырял со мной новый двигатель. «Демона» мы, конечно, уже пару раз перестроили, усовершенствовали, и он теперь у нас реально крутой корабль, а не та жестянка, которой ты когда-то рулил. Кстати, рулит ей Кирк. Он сначала ворчал, что это сложно, а теперь говорит, что все херня – чуть сложнее танкобура. Кстати, Кирк, не скажешь пару слов Бешеному Олли?

Камера развернулась и показала Кирка за штурвалом. Он был огромен, лыс, небрит и говорил неизменно все о том же.

– Нахуй пусть идет, – сказал Кирк, показал фак, а потом обернулся с улыбкой, давая понять, что он как прежде считает Оливера другом, но говорил он о другом: – Давай просто никогда не будем пересекаться. Так будет лучше для всех.

– Это точно, – согласился внезапно Ярван.

Оливер узнал его по голосу и только потом увидел в кадре. Ярван стоял в одних камуфляжных штанах с жетоном на груди и мерцал красным искусственным глазом, вставленным на место дыры. Мартин в новых желтых очках, кажется, висел на нем мгновение назад, а теперь дернулся, смущенно отворачиваясь.

«Придурки», – со счастливой улыбкой подумал Оливер, а Виту сказал это вслух.

– Ну вы и придурки, конечно.

Ярван просто посмеялся, махнув рукой, а камера снова показала Виту – расслабленного и спокойного.

– У нас все хорошо, – сказал он уверенно. – Мы по-своему свободны, и, кстати, это видео снимает Зайна. Она теперь непрозрачная и у нее крутой рыжий парик: если не знать, что она ИИ, можно принять за теплую бабу.

Виту в голову едва не прилетел туфель, но он успел увернуться со смехом.

– Но да, все еще иногда пытается кого-нибудь убить – туфлей, например. Всех, кроме Кирка: его она очень любит, а Мартин Ярика тоже, – добавил он при этом, как бы прикрываясь рукой, как будто это поможет скрыть его слова.

– Виту! – тут же возмущался Мартин где-то за кадром, а Ярван смеялся, сначала над этим нелепым возмущением, потом над привычно членной шуткой Кирка, которую Оливер не расслышал, но все равно улыбнулся.

– Короче, береги себя, а мы будем где-то рядом, – сказал Виту и махнул рукой, давая сигнал об отключении камеры.

Экран потух, а Оливер продолжал на него смотреть, а потом закрыл лицо руками и замер.

– Оливер, ты… в порядке? – осторожно спросил Симон, подойдя к внуку.

– Да, они такие придурки, – ответил Оливер и выдохнул с улыбкой, смеясь от еще одного антиматерного разряда.

– Ты много лет их знал? – спросил Симон, глядя во влажные от слез глаза.

– Кирка – все восемнадцать лет, – тихо ответил Оливер.

Он почти не говорил о Пекле, просто никому ничего не рассказывал, а остальные не спрашивали, а тут оно вырвалось само, и он стал рассказывать все. Про падение капсулы, про Ястребов, про клеймо на заднице, наркотический кактус, убийство Якпета, про Демонов, Кирка, про Зену, войну с Ярваном и последующий союз, но рассказывать не как историю, а как бурю, которую он пережил – со всеми страхами, сомнениями, удивлениями, которые остались до сих пор.

Он говорил, а Симон слушал, только сходил за чаем и подсовывал внуку сэндвичи, ужасаясь кривому сбивчивому рассказу.

– Блин, – в итоге сказал Оливер, – прости, что я все это наговорил.

– Я рад, что ты мне это рассказал, – честно признался Симон, – и рад, что это закончилось. Карин это все знает?

– Почти все, и Берг тоже, – со вздохом признался Оливер.

– Я рад, что они у тебя есть.

– Спасибо.

Они помолчали, потом Симон рассказал еще о том, что кроме видео там еще проект нового двигателя.

– Он сказал, что ему все равно, кто будет автором, мол, отдайте его кому угодно, но название должно быть его – и никак иначе.

– Какое название?