Пекло

Прозор увидел, что по пути шар рос, багровел, потом стал сине-серым и незримо глазу превратился в такую же давешнюю серую тучу. Туча быстро взлетела и повисла рядом с вершиной горы. По краям ее бегали темные сполохи.

«Ага! Вот чьих это рук дело! Понятно… Что ж, гроза нам не страшна. Она не эти чудища!..»

Теперь вверх по Древней Дороге первыми пошли серые балахоны. Ящеры с черными повелителями на спинах двинулась вслед. Земля сотрясалась…

А Прозор глядел на лапы чудовищ. Четырехпалые, с длинными сероватыми когтями. Тяжесть крошила камень Древней Дороги, когти оставляли в ней глубокие выбоины.

Вот кто этим утром оставил след на мхе! Только оказалось, что это не великанская невиданная птица, а громадный холодный ящер, которым повелевал…

Но над тем, кто повелевает чудовищами, Прозор думать не стал. Может, это вовсе и не люди. Лиц нет, складки балахонов почти не колышутся.

Когда последний ящер скрылся за деревьями, что росли вдоль Древней Дороги, Прозор отполз подальше и решив, что его уже вряд ли увидят, стремительным охотничьим шагом припустил назад. Бежал, отмечал путь, присматривался к окружающему лесу, и в голове его скакали мысли.

«Ох, свезло! Как удачно с вершины бежали! Кто знает, чем бы встреча с этими тварями закончилась, взяло бы их серебро или нет? Эти ящеры будто из Пекла вырвались. А их повелители? Люди? Похожи на людей, да вот что-то в них не то! Особенно у тех, что на площадках стояли. Не шелохнутся! У серых хоть движения видел, а эти!

Добрые люди не станут свои лица от бога Хорса прятать! Тот все видит, и если что ему не по нраву, так запросто своими лучами спалит! А если скрыт солнечный бог тучами, так Перун ударит синей стрелой. Синяя молния смерть несет, что духам, что людям…

Нет, недобрые это люди! Не будет человек, чья душа чиста, на таких гадах разъезжать! Экая на ящерах упряжь! Цепи! Их еще приручить надо, чудищ этих… И кормить неведомо чем. А попробуй-ка приручи ящерицу или змею. Шиш что выйдет! Каяться потом будешь! Ладно, может, Любомысл о таких тварях слышал? Весь мир исходил, много всякой жути знает… Ага! Скоро своих догоню. Во-он они! За теми деревьями ждут. Неожиданно появляться не стану, ни к чему, не то время…»

Но все равно, хоть Прозор и смерил шаг, и даже постарался немного шумнуть, Любомысл, как и водится, его не заметил.

— Уф-ф!.. — выдохнул старик. — Нельзя так, Прозор! Ты перед тем, как подойти, хотя бы обозначился чуток! Так ведь и сердце мое старое не выдержит!

— Обозначился… — Прозор даже не улыбнулся. — Все меня видели! Подходил — шумел, ветви колыхал. Замечать надо. В лесу ведь живем, в лесу! На том и стоят вендские роды, что в лесу они и ловчее, и тише, и видят больше, чем иной люд. Или твой прародитель, Премудрый Бобр, не научил тебя по сторонам глядеть и беречься? Бобры все замечают, к ним, как ни старайся, не подкрадешься незримо! Плюх, и мигом в своем подводном срубе спрятались! А ты? Что, не слышал, как я иду? Долго мне тебя поучать? Кто кого воспитывать должен? Кто?

Любомысл смущенно поперхал горлом и с укоризной посмотрел на молодцев. Борко пожал плечами:

— Я думал, ты его видишь. Верно, Милован?

Друг кивнул. Он тоже так считал.

А Добромил смутился. Вот оно что! Он-то думал, что на этот раз видел, как Прозор идет по лесу. А оказывается — лесной охотник нарочно шумел и шел не скрытно. Не хотел понапрасну их тревожить. Княжич считал, что у него уже навык появился, ан нет! Ему еще учиться и учиться…

Любомысл сдвинул брови. Решил отчитать друга. Сам спросил — кто кого должен учить! Ладно, поучит. Чтоб Прозору неповадно было еще раз так пугать. Впрочем, получилось это у старика не слишком внушительно.

— Если бы я сызмалу и до зрелости в лесу жил, то и охотник бы из меня вышел не хуже тебя. А так… Сам знаешь, всю жизнь меня по морям носило. К лесу не приучен. Вот бы мне тебя на корабль! Нахлебался бы ты попреков — как правильно снасти вязать надо, и почему по волне не видишь — мель за бортом, скала подводная или глубокое дно… Каждый в своем деле хорош. А что я в лесу никудышен — так поздно учиться… Ладно, злые слова в сторону… Ты что такой взъерошенный? Что видел? Что случилось? Да чего ты лыбишься-то?!

Прозор хоть и выглядел взволнованным, но лицо выражало довольство. Богатырь откинул со взмокшего лба мокрую белокурую прядь. В этом хвором лесу изрядно парило.

— Да вот, други! Правильно мы сделали, что сбежали с горы, не мешкая! Обошлось! Вещало мне, что не к добру те следы на мху. И верно это оказалось. Сейчас по Древней Дороге по наши души какая-то нечисть наверх идет. Вот и доволен, что мы сейчас здесь — а не у них на пути. Надо пока полянку какую-нибудь найти. Привал устроим. Подумаем, как дальше быть. К озеру спешить не надо. С вершины оно хорошо видно. Коней и нас та нечисть легко увидит. На привале все расскажу. Там рассудим…

Прозор вскочил на гнедого:

— Тронулись!

За годы странствий у Любомысла выработалась замечательная память. Долина, виденная им сверху, словно лежала перед глазами.