Пекло

— Да лежи ты, непоседа! — засмеялся щербатый. — Набегаешься еще! Поздоровайся поначалу. Глянь, как твоя подруга радуется.

«Это о Шейле, — понял Кирилл».

Собака и впрямь изнемогала. Повизгивала, вертелась всем туловищем, били хвостом по круглым бокам, улыбалась, и… В общем, радовалась.

— Вожак! Вожак! Ты жив! Как я рада! Я так переживала! Ты со мной!..

Бесхитростные слова Шейлы заставили улыбнуться даже сурового на вид волхва. А что уж говорить о русалках и Дубыне! Леший прямо-таки млел над ее словами. Будет о чем беседовать с потомком бога Семаргла!

Кирилл обнял собаку за шею:

— Шейла, милая! Как же я мог тебя бросить! О чем говоришь!

На лесной поляне у избы волхва витали улыбки.

Кирилл отпустил Шейлу. Подал знак рукой и собака послушна уселась рядом. Выучена… Он снова обвел пристальным взглядом незнакомых людей. Нет, их он раньше никогда не видел. Хотя… Взгляд Кирилла задержался на Снежане…

Он отвел глаза, потом снова пристально посмотрел. Русалка улыбалась… На лице Кирилла появилось раздумье. Казалось, он что-то вспоминал…

Его размышления прервал Дубыня. Лешему не терпелось узнать, откуда этот человек, зачем он появился в их лесу. Причем появился необычно: был найден на плохом месте, именуемом Гнилая Топь. Этой ночью на древнем болоте происходили страшные вещи, из него лезла в мир невиданная нежить.

— Как прикажешь называть тебя, незнакомец? — высокопарно начал леший. — Одно из имен ты называл. В бреду, как только мы тебя нашли. Так скажи нам то имя, к которому ты привык. Сам знаешь — настоящее имя дается при рождении, и никто не должен его знать. Иначе вместе с именем можно отдать в злобные руки свою душу!

«Точно, языческие традиции! — понял Кирилл. — Ну что же, мне скрывать нечего. Своего настоящего и данного при рождении имени у меня нет. Только то, что ношу сейчас. А оно и есть самое настоящее. Впрочем, об этом никому неизвестно…»

— Кирилл. Это мое имя.

По очереди называли свои имена волхв, леший, русалки. Странно звучали для Кирилла их имена. Странно, и… и до боли знакомо. В каждом сквозила Древняя Русь. Он среди своих…

Кирилл вновь попытался встать, по Хранибор остановил его.

— Погодь, погодь, Кирилл! Говорю тебе — не спеши! Не утруждай пока ногу, погоди покамест.

Кирилл недоуменно смотрел на свои ноги. Только сейчас он заметил, что на левую ногу наложена импровизированная шина. На штанине уже подсохло большое кровавое пятно, темное и бурое.

«Как же это получается? Когда это я? Боли нет, непонятно…»

Кирилл не мог взять в толк, что с ним случилось. Оказалось, что чудодейственный настой лешего вдобавок ко всему еще и прекрасное болеутоляющее.

— Это хорошо, что боли нет, — улыбался Дубыня. — И не будет! На тебя Морана болотную трясуницу наслала. От этой хвори спасения нет! Но… — леший хитро прищурился, — у нас нашлось средство.

— Трясуница? — Кирилл пожал плечами. — Болотная? Не слышал…

— Откуда? — усмехнулся леший. — Хворь эта редка. Поцарапался на болоте, и всё. Сначала ранка распухает, потом вокруг нее чернота появляется, чернота рукой или ногой овладевает и потом на тело перекидывается… Долго не живут, когда трясуница тело сжирает. От восхода до заката срок. Ночью приходит Морана, и… Быстрая эта хворь, смертельная.

О том, что Кирилл выздоровел благодаря чудодейственному средству, леший промолчал. Как-нибудь потом расскажет.

«Морана… — думал Кирилл. — Вроде знакомое слово. Морана, Морана… Где-то слышал. Наверно, слово „мор“ от этого имени идет. Мор — смерть… Богиня смерти наших предков, вот кто такая Морана… Это что ж получается, она тут наяву ходит?..»

Откуда ему знать, что ночью над ним кружил зазубренный серп богини смерти? Русалки и леший не дали прервать нить его жизни.

— Ты, Кирилл первый, кто смертельную хворь одолел, — улыбнулась Ярина. — И нога цела.

А Хранибор добавил:

— Если ногу немного поломит, не переживай. Кость на колене сломалась. Мы ее подправили, срастили. Но вот мышцы как прежде сделать не получилось. Растянуты они… Пока ходи с опаскою. Жди, когда нога окрепнет.

Кирилл слушал волхва и удивлялся. Кое-какие представления о ранах он имел. Но откуда такие подробности известны в этом чудном и незнакомом мире? Загадка. Такая же загадка — куда он попал? Когда ногу сломал? Память молчала. Провал…

Единственное, что Кирилл знал твердо, это то, что он из России, из славного города Санкт-Петербурга. Это помнил. А вот события последних дней начисто вылетели из головы. И дней ли? Кириллу казалось, что времени от того вечера, когда он шел с Шейлой по кургану, и до сегодняшнего утра, пролетело гораздо больше. В памяти всплывала осенняя долина и величественный замок на ее краю. За замком горы. Их вершины то озарены солнцем, то скрыты облаками.

Впрочем, и в Питере, и в этой осенней долине всегда рядом его собака — кавказская овчарка Шейла. Она и сейчас здесь… Тыкает в лицо мокрым носом и что-то доброжелательно урчит.