Пеле. Я изменил мир и футбол

Новая волна энергии захлестнула Бразилию, и каждый ощущал ее. Казалось даже, что походка у людей стала будто на пружинах, чувствовалось их стремление удивить мир, даже в таких глухих местах, как Бауру, где чемпионат был едва ли более ощутим, чем молва о нем. Поэтому и наша маленькая кучка игроков с улицы Рубенс Арруда вдохновилась сделать нечто большее и лучшее. Мы решили выйти за рамки наших обычных пикап-игр и организоваться в настоящую команду наподобие сборной Бразилии или БАК, команды Дондиньо. Мы хотели иметь всю положенную экипировку: футболки, шорты, бутсы и носки. И, разумеется, нам в качестве мяча требовалось нечто лучшее, чем набитые тряпьем носки.

Но была одна загвоздка: у нас на всех не нашлось бы и десяти центов.

Я высказал ребятам свое предположение, что, может, удастся заработать, собрав коллекцию футбольных стикеров. Эти стикеры в то время были в моде – вроде бейсбольных карточек, на каждом была фотография футболиста и также, возможно, немного статистики. Моя идея заключалась в том, чтобы все ребята скинулись своими запасами стикеров и составили из них альбом, отдавая предпочтение действительно популярным командам из Рио и Сан-Паулу для того, чтобы придать коллекции бо́льшую ценность. Затем мы нашли бы того, кто захотел бы обменять настоящий кожаный мяч на наш альбом.

План был быстро принят, но наша амбициозная цель все еще оставалась заоблачной. Один парень по прозвищу Зе Порто предложил способ сделать ее более реальной – продавать поджаренные земляные орехи у входа в цирк и около кинотеатра. Замечательная идея! Но где нам взять земляные орехи? Как выяснилось, у Зе Порто имелось готовое решение и этой проблемы. Он хитро улыбнулся и предложил просто украсть орехи с одного из привокзальных складов. Эта идея заставила некоторых из нас по-настоящему забеспокоиться. Я вспомнил страшное мамино предупреждение о том, что воровство – один из худших грехов. Я чувствовал, что и другие ребята подумали о том же. Но Зе Порто был настойчивым малым. Наперекор всем нашим сомнениям он заявил, что даже если мы не сможем пробраться на склад, мы сможем залезть в один из вагонов товарняка, да и кто заметит пропажу нескольких мешков с арахисом? «И еще, – добавил он, – кто со мной не согласен, тот большое дерьмо!»

С этим поспорить мы уже не могли, потому гурьбой отправились на вокзал, всю дорогу идя на полусогнутых. Меня, как одного из неофициальных вожаков наших уличных пацанят, и еще одного парнишку избрали для того, чтобы залезть в железнодорожный состав и стащить орехи. У меня были опасения, но… чего не сделаешь ради футбола.

Мы проскользнули в вагоны, а я все не мог избавиться от мысленного образа мамы, уставившейся на нас со сложенными руками на груди, осуждающе и грустно качающей головой. Но было слишком поздно поворачивать назад. Мы разрезали мешковину, и орехи приливной волной заполнили деревянный пол. Мы лихорадочно бросились собирать их, набивая карманы, рубахи и ржавое старое ведро, которое прихватили, идя на дело. Казалось, минула вечность, прежде чем мы, наконец, рванули из вагона с добычей, нашли остальных ребят и помчались домой, смеясь и крича от радости и облегчения.

Мы поджарили арахис, затем, как и планировали, продали его, а выручку израсходовали на приобретение шортов. Когда мы поняли, что футболки не вписываются в наш бюджет, а испытывать вновь удачу с вагонами слишком рискованно, то решили удовольствоваться майками. При этом у нас по-прежнему не было носков и бутс, но мы были слишком возбуждены и нетерпеливы, чтобы переживать из-за этого. Вначале мы именовали себя Descalsos – «Босоногие», – пока не обнаружили, что в Бауру есть еще несколько команд с тем же названием и по точно такой же причине, что и у нас.

Вскоре вместо этого мы стали называться командой Седьмого сентября, – Sete de Setembro – так называлась улица, которая пересекала нашу. Сама она получила такое название в честь Дня независимости Бразилии – Седьмого сентября. Обладая теперь собственной экипировкой и имея в своем составе пару игроков-асов, мы стали относиться к себе исключительно серьезно. Перед началом игр мы выстраивались на поле – ну хорошо, вдоль улицы – со всей торжественностью, точно так же, как – мы видели – выстраивалась папина команда. Мы составляли графики игр с другими командами округи и выигрывали большинство матчей со счетом, иногда выражавшимся двузначной цифрой. Я стал выделывать сумасшедшие финты, набивать мяч головой, чеканить коленями. Иногда я начинал истерически смеяться над несчастными игроками из других городских районов, прорываясь мимо них, чтобы заколотить очередной гол.

Однажды вечером Дондиньо вернулся домой из универсама в полном расстройстве. Когда обед был закончен, он сказал, что хочет поговорить со мной наедине.

«Я шел сегодня по улице, где ты играл с друзьями, – сказал он, – и я видел, что вы там делали».

Глаза мои загорелись. Наверняка он видел, как я применил новый классный финт!