Пелэм, или приключения джентльмена

— Всеми, — ответила сановная вдова. — Я люблю благодетельствовать здешним беднякам; мне в голову не приходит кичиться своим титулом, леди Эрьет.

— Верно, — согласилась достойная супруга сэра Лайонела Гаррета, — все в один голос говорят о вашем милостивом снисхождении к людям малозначительным. Но неужели вы не боитесь уронить свое достоинство тем, что бываете повсюду?

— О! — возразила графиня. — Я очень немногих принимаю у себя дома, но бываю-то я в перемешанном обществе. — Затем, взглянув на меня, она шепотом спросила леди Хэрьет: — Кто этот приятный молодой человек?

—. Мистер Пелэм, — ответила леди Хэрьет и, повернувшись ко мне, должным образом представила нас друг другу.

— Уж не родня ли вы леди Френсес Пелэм? — спросила:

вдова.

— Я ее сын, только всего, — сказал я в ответ.

— Подумайте, — воскликнула леди Бэбелтон, — как странно! Что за милая, элегантная женщина! Она, видно, очень мало выезжает? Я редко ее встречаю в свете.

— Да, вряд ли вы, миледи, встречались с ней. Она не бывает в перемешанном обществе.

— С каждым титулом связаны определенные обязанности, — внушительно заявила леди Хэрьет. — Ваша матушка, мистер Пелэм, может сколько ей угодно ограничивать круг своих знакомств; но высокое звание леди Бэбелтон требует от нее большего снисхождения, так же как герцоги Сассекский и Глостерский бывают во многих местах, которых ни вы, ни я не стали бы посещать.

— Очень верно! — подтвердила простодушная вдова. — Это очень правильное замечание. Вы ездили в Бат прошлой зимой, мистер Пелэм? — продолжала графиня, чьи мысли бессвязно перескакивали от одного предмета к другому.

— Нет, леди Бэбелтон, к сожалению, я был в менее аристократическом месте.

— А где именно?

— В Париже.

— В самом деле? А вот я никогда не бывала за границей. Я считаю, что лицам высокого звания незачем уезжать из Англии, они должны оставаться там и поощрять промышленность нашей страны.

— Ах! — воскликнул я, дотрагиваясь до шали леди Бэбелтон. — Какой миленький манчестерский узор!

— Манчестерский узор! — в ужасе вскричала вдова пэра Англии — Да что вы, это самая что ни на есть на* стоящая индийская шаль; неужели, мистер Пелэм, вы всерьез думаете, что я ношу вещи, изготовленные в Англии?

— Тысячу раз прошу прощения, миледи! Я ничего не смыслю в нарядах; но возвращаясь к тому же вопросу, я вполне разделяю ваше убеждение, что мы должны поощрять нашу промышленность и не ездить за границу; однако даже если англичанина всячески ублажают на континенте, он там не заживется — скоро начнет тосковать по родине.

— Очень правильное замечание, — одобрила леди Бэбелтон. — Это-то и есть, по-моему, настоящий патриотизм и настоящая мораль. Если б все нынешние молодые люди походили на вас, вот было бы хорошо! Ах! Что я вижу! Прямехонько сюда идет один из моих любимчиков — мистер Ритсон! Вы не знакомы с ним? Представить вас ему?

— Упаси меня бог! — вскричал я, ошалев от испуга и начисто позабыв светский тон. — Идемте, леди Хэрьет, разыщем сэра Лайонела!

Поняв меня с первого слова, леди Хэрьет снова оперлась на мою руку, на прощанье любезно кивнула леди Бэбелтон и вместе со мной удалилась в менее ярко освещенный конец зала.

Там мы некоторое время хохотали до упаду, покуда, наконец, мне не прискучило потешаться над челтенхемской Клеопатрой[494] и я не напомнил леди Хэрьет ее обещания указать всех видных лиц.

— Eh bien, d' abord.[495] — начала леди Хэрьет, — вы видите эту крошку, необычайно расположенную к embonpoint?[496]

— Вот эту особу, похожую на китайский бокал без ножки — этот узел старого тряпья — этот квадратный метр бренной плоти с физиономией водоплавающей твари?