Читаем Пелэм, или приключения джентльмена полностью

— Идите же, друзья мои, — молвил он, — и добудьте лестницу! О, эти чертовки! Как я мог дать себя так обмануть!

Жалобы месье Марго перешли в какое-то невнятное бормотанье, а мы помчались к привратнику, неистовым стуком в дверь подняли его на ноги, сообщили, что произошел accident,[254] — и добыли лестницу. Оказалось, однако, что за нашими действиями следили чьи-то зоркие глаза, и некое окно наверху снова открылось, но так бесшумно, что я эта не услышал, а только увидел. Привратник — дюжий, веселый, грубоватый малый — светил нам фонарем и ехидно ухмылялся, глядя, как мы прилаживали к стене лестницу, едва достававшую до корзины.

Рыцарь с тоскующим видом следил за нашими приготовлениями. Теперь, при свете фонаря, мы могли ясно разглядеть его нелепую фигуру; зубы месье Марго выбивали дробь; совместное действие стужи, пронизывавшей его тело, и тревоги, терзавшей душу, усугубляли обычное в его изможденном лице выражение печали и в то же время важности; ночь выдалась ненастная; сильный порыв ветра то и дело налетал на злополучный халат цвета морской воды, высоко вздымал полы и, покружив их в воздухе, швырял прямо в лицо несчастному наставнику, словно издеваясь над ним. Эти непрерывные озорные шалости ветра, необычайная вышина краев корзины и, наконец, то обстоятельство, что узник, никогда не отличавшийся проворством, сейчас дрожал мелкой дрожью, — все это вместе взятое привело к тому, что переход из корзины на лестницу оказался для месье Марго весьма нелегким делом; прошло немало времени, прежде чем он занес за край корзины одну из своих тощих, трясущихся ног.

— Благодарение господу… — молвил мой набожный наставник, но в ту же минуту благодарственная молитва замерла у него на устах, ибо, к его несказанному удивлению и отчаянию, корзина футов на пять поднялась над лестницей и месье Марго оказался в пренеудобной позе: одна нога у него болталась в воздухе, словно флаг, привешенный к гондоле воздушного шара.

Взлет произошел так быстро, что месье Марго и ахнуть не успел; лишь спустя несколько минут он уразумел все последствия такого внезапного «возвышения» и голосом, в котором звучала проникновенная скорбь, молвил:

— Вот уж это никак нельзя было предусмотреть! Какое огорчение! О, если б господу угодно было снова водворить мою ногу в корзину или же вызволить из нее мое грешное тело!

Мы всё еще неудержимо хохотали и ни слова не успели сказать о неожиданном вознесении блистательного месье Марго, — как вдруг корзина спустилась так стремительно, что, задев фонарь, вышибла его из рук привратника, а мой наставник грохнулся оземь с такой силой, что слышно было, как загремели все его кости.

— О боже! — воскликнул он. — Я погиб. Беру тебя в свидетели, как бесчеловечно меня умертвили!

Мы вытащили его из корзины и, поддерживая с обеих сторон, дотащили до каморки привратника. Но страдания месье Марго тем не кончились: каморка была битком набита людьми. Там находились и мадам Лоран, и немецкий граф, которого месье Марго обучал французскому языку, и французский виконт, которого он обучал немецкому; были все, кто жил в пансионе: дамы, чьей благосклонностью он хвастался, и мужчины, которым он этим хвастался. Вряд ли Дон-Жуан, очутившись в преисподней, застал там более неприятную компанию старых знакомых, чем та, которая предстала испуганному взору месье Марго в каморке привратника.

— Как! — закричали они в один голос. — Стало быть, это вы, месье Марго, так нас напугали? Мы решили, что в дом ломятся разбойники; сейчас русский генерал заряжает свои пистолеты; счастье ваше, что вы раздумали оставаться еще дольше в таком положении. Отвечайте, месье Марго, — что побудило вас выставить себя напоказ в таком виде, в одном халате, да еще в такую холодную ночь! Неужели вам не стыдно?

Все эти нападки и еще бесчисленное множество других градом посыпались на несчастного преподавателя; он стоял посреди каморки, весь дрожа от холода и страха и переводя взгляд то в одну, то в другую сторону, сообразно тому, откуда доносились негодующие возгласы.

— Уверяю вас… — молвил он наконец.

— Нет! Нет! — крикнул кто-то. — Теперь объяснения

бесполезны!

— Mais, messieurs…[255] — снова сердито начал злополучный Марго.

— Замолчите! — воскликнула мадам Лоран. — Вы опозорили мой дом!

— Mais, madame, écoutez-moi…[256]

— Нет, нет, — заорал немец, — мы вас видели, мы вас

видели…

— Mais, monsieur le comte…[257]

— Фи! Фи! — воскликнул француз.

— Mais, monsieur le vicomte…[258]

Тут уж все завопили хором, но терпенье месье Марго к тому времени истощилось, и он пришел в бешенство; его мучители прикинулись столь же возмущенными, и, в конце концов, кулаками и пинками он проложил себе путь к двери так быстро, как ему это позволяла боль в ушибленных костях, — а за ним понеслась вся орава, вопя, визжа, браня его и потешаясь над ним.

Перейти на страницу:

Похожие книги