Пелена (СИ)

— Некуда уходить, — подозрительно спокойным тоном сказала Катя. — Слева дома уже давно серым закрыты. Я видела, но не понимала, что это, да и не задумывалась. Смотрите, там так же, как и на мосту, уже давно всё серое.

Синхронно, точно давно репетировали этот жест, люди повернули головы влево, замерли всматриваясь в серую муть, искажающую свет многоэтажек.

— Ну дым, и дым, — с сомнением сказал Максим. — Какой бы мутный он не был, ехать в нём ведь можно?

— Я бы не спешил соваться внутрь, больно уж он странный, — Василий Степанович крутил головой из стороны в сторону. Признался тоскливо: — чувствую себя зверем, которого загоняют охотники. У вас нет такого ощущения?

Сплошная серая стена, идущая от парка, приблизилась, до неё осталось всего пара сотен метров. Бегущие перед ней люди, запыхавшиеся, взмыленные, давно перешли на шаг, а первые из них уже достигли парковки. Точно достигнув заранее оговоренного финиша, они останавливались, вставали рядом, переводя дыхание. Всё сильнее тянуло тем самым незнакомым до сего дня запахом, и не понять, что это было.

То ли живое.

То ли мёртвое.

То ли искусственное.

Глава 9. Суббота. Ночь вступает в свои права

Отсюда надвигающаяся на них серая стена выглядела ровной и очень мирной. По-своему очаровывающее зрелище. Она ползла неспешно, накрывала кустарники, окна домов и дома целиком, накрывала фонари. Их свет сразу становился тусклым и странно плоским, точно нарисованные на листе бумаги лампочки давали такой же нарисованный свет. И всё же в этом нарисованном свете можно было разглядеть как там, в сером, нечто шевелится и двигается, как некие уплотнения перетекают друг к другу, сливаясь и вновь разбегаясь в стороны.

Не верилось, что это зрелище люди наблюдали своими глазами, так и тянуло ущипнуть себя, или сдёрнуть с лица очки виртуальной реальности. Сюрреалистическая картина, достойная пера Сальвадора Дали. И до этой стены осталось совсем немного.

Минуты…

— Нам нужно укрытие, — короткая фраза Максима словно разбудила людей, зачарованно смотрящих на серую стену, что так уверенно и неотвратимо шла на них.

— Где, здесь, на берегу? — истерически хихикнула какая-то девушка. — Под кустами заныкаемся, или как кроты в землю зароемся?!

— В музее?

— Там всё заперто, как мы внутрь попадём? — Мага. Оказывается, они с Кристиной тоже достигли своих друзей, стояли рядом. — Решётки на всех окнах, а двери только с виду деревянные и старинные, внутри вторые стоят, стальные — не взломать. Я был, видел, — словно бы похвастался он под конец.

— Чего ты тут собрался взламывать?! — возмутилась уже знакомая им женщина, и Максим вдруг вспомнил, что и подошла она к ним сзади, со стороны этого самого музея. — Я вот сейчас полицию вызову!

Кто-то закатился в истерическом смехе и предложил обязательно вызвать, а ещё желательно армию, морпехов и голубые каски.

— Вы там работаете? — предположил Максим.

— Там, — подтвердила та. — В сувенирной лавке. И никого я туда не пущу!

— Никаких взломов! Что за молодёжь пошла?! — негодующе пожаловался Василий Степанович и положил руку на плечо женщины, словно бы беря её под свою защиту. — А простите, милейшая, как вас величать?

— Любовь…

— Любонька, загляните пожалуйста в этот автомобиль, — продавщица не успела опомниться и понять зачем её куда-то ведут, как управляемая железной рукой седого оказалась у серой машины. — Вон, видите, на груди водителя сидит?

— Агл… бгл… — едва-едва успев отвернуться в сторону, она согнулась, опорожняя свой желудок.

— Вот там, в этом сером облаке, летят ещё такие же создания. Много, — проникновенно сказал Василий Степанович. — И либо мы укроемся от них где-то, либо будем так же как этот несчастный водитель, вот, посмотрите…

— Агл…

— Историко-этнографический музей «Усадьба князя Дольского» — это музей истории, культуры, архитектуры начала девятнадцатого века. По всей России подобных зданий, дошедших до нас почти в первозданном виде, в относительной целости и сохранности очень-очень мало, оттого ценность места, в которое вы входите невозможно выразить в денежном эквиваленте. Прямо сейчас мы с вами находимся в…

Бормотание продавщицы сувенирной лавки, которая оказалась по совместительству ещё и экскурсоводом, уже начинало надоедать. Возможно в иное время её рассказ был бы даже интересен, но в их ситуации он был слишком неуместен. Так думал Максим, но всё же терпел бормотание женщины. Может она так нервы свои успокаивает? К тому же, некоторые вон прислушиваются к её рассказу, не лезут к окнам и не шумят.