Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

Принцесса заперла дверь за курьером. Ей хотелось в этот час серьезного испытания остаться одной. Никто, ни отец, ни Матильда, ни графиня Шанцинг не должны были знать, в какой форме открылся ей он, всеми боготворимый и желанный для всех придворных дам!

Трижды перечитала она письмо. Только теперь ей бросилось в глаза странное место, которое она долго не могла понять, как следует: «В глубине цветов покоится мой герцогский подарок». Что он хотел сказать этим? Что значило это вычурное выражение? Что такое покоилось в глубине цветов?

Она подошла к букету и осмотрела его со всех сторон. Она раздвигала всюду цветы, но нигде ничего не находила. Внутри она заметила маленькую коробочку, которая была привязана к стеблям роз. Она отрезала ленту и открыла коробку одновременно с любопытством и с предчувствием чего-то тяжелого.

На голубом бархате лежала сверкающая брильянтами вещица. С первого взгляда Адельгейда заметила, что она должна была стоить несколько тысяч. То была брошка в виде лебедя. Тело птицы было сделано из крупных брильянтов, каких она еще никогда не видала в своей жизни. Шея и крылья были сделаны из более мелких камней. Над лебедем была герцогская корона из сапфиров и смарагдов. На ней была прикреплена буква А из жемчуга.

Чудный подарок привел было ее в восторг, но присутствие этого таинственного лебедя почти отняло у нее всякую радость.

Вдруг в коридоре послышался голос графини Шанцинг.

Ее, очевидно, искали. Она отложила в сторону письмо и подарок и поставила в угол букет. Затем она открыла дверь.

Вошла графиня.

— Его высочество прислал предупредить вашего отца о своем посещении. Этот визит будет иметь отношение к вашей светлости, — сказала она.

— Да, я знаю, — в смущении отвечала принцесса. — Нужно вывесить у моста, где пристают лодки, светло-голубой флаг, графиня. «Лебедь» носится около берегов Лаубельфингена.

При этих словах почти насмешливая улыбка пробежала у нее по губам.

— Я не совсем понимаю вашу светлость.

— Это очень просто. «Лебедь» носится около берегов Лаубельфингена, графиня. Это нетрудно понять. Поэтому, как желает герцог, необходимо поднять флаг.

— Насколько я знаю, он всегда поднимается, когда ожидают визита государя.

— Тем лучше, в таком случае.

Адельгейда подошла к окну.

— В самом деле, графиня, там уже развевается флаг. Меня об этом и не спрашивали. Отлично!

— Его светлость поручил мне сообщить вам, что его высочество будет к обеду сегодня. Его высочество, принимая в расчет все обстоятельства, имеет в виду одну определенную цель. Ваша светлость изволите догадываться об этом?

— Вполне.

— Его высочество ожидают к трем часам.

— Если флаг развевается, то он приедет раньше. Я его знаю. Что говорит моя сестра Матильда?

— Ее высочество сегодня особенно молчалива. Почему — это я не могу себе объяснить. У нее была вчера еще мигрень, и сегодня она проснулась позже обыкновенного.

— Благодарю вас. Я сейчас явлюсь, только приведу в порядок свой туалет.

— Прикажете прислать камер-фрау?

— Нет, не надо, графиня. Сегодня я буду одеваться одна.

Графиня Шанцинг удалилась с глубоким поклоном.

Адельгейда направилась в туалетную. Она чувствовала большую гордость, была несказанно горда этим знаком преклонения перед ней герцога.

Долго думала она, как ей одеться, чтобы возбудить его восторг и любовь.

Наконец она выбрала платье из светло-голубого атласа с открытой шеей и короткими рукавами. В темные волосы она вплела розы из букета герцога. Их же она приколола к поясу. Огромные брильянты, из которых был сделан лебедь, были единственным украшением, которое, по ее мнению, гармонировало с этим платьем.

В эту минуту флаги взвились на всех башнях замка Лаубельфинген. «Лебедь» не причалил к берегу. Придворный экипаж герцога выехал из Турма по дороге вдоль берега озера, направляясь к Лаубельфингену.

Одно из окон комнаты Адельгейды выходило во двор замка. Скрывшись за шторой, она видела, как он выходил из своего золоченого парадного экипажа, который он велел сделать для парадного въезда к Кронбург. Как и в первый раз, его сопровождал только Ласфельд.

В ознаменование сего великого дня он облачился в фельдмаршальский мундир. На голове у него была генеральская шляпа с развевающимися перьями. Светло-голубой мундир делал его фигуру особенно легкой и привлекательной. Герцогский брильянтовый орден сиял у него на груди. Его лицо, обыкновенно бледное, теперь как-то посвежело.

Пока он отдавал какие-то приказания Ласфельду и камер-лакею, Адельгейда не спускала с него глаз. Он окинул взором двор замка, вглядываясь в окна, как будто ему хотелось кого-то увидеть. Но Адельгейда нарочно держалась поодаль от окна. Его рост, лицо, взгляд — все это запечатлевалось в голове восемнадцатилетней принцессы, всецело погрузившейся в его созерцание. Этот высокий белый лоб, эти вьющиеся темные волосы, эти большие, сегодня светлые и твердые, а обычно загадочные, чем-то подернутые глаза, которыми так любовались женщины! Эти брови, словно проведенные рукой художника. Он был высокого роста: Ласфельд едва доходил ему до плеча, хотя и он был не низкого роста.