Пелопоннесская война

Следующая попытка Алкивиада вернуть Афинам инициативу также не увенчалась успехом. Со всеми своими силами он направился к Киме и начал опустошать территорию вокруг города. Внезапно появившееся войско кимийцев застало афинян врасплох, и те бежали обратно на корабли. Это фиаско, случившееся вскоре после поражения у Нотия, дало недругам Алкивиада еще больше поводов для обвинений в его адрес.

ПАДЕНИЕ АЛКИВИАДА

За время отсутствия Алкивиада в Афинах произошли события, которые усугубили его положение. Пользуясь тем, что многие из афинских гоплитов и всадников несли службу вдали от дома, Агис с крупным силами, состоявшими из пелопоннесских и беотийских гоплитов, легковооруженных воинов и конницы, темной ночью подобрался к стенам Афин. Хотя его нападение удалось отразить, он успел опустошить Аттику, что еще больше раздосадовало афинян, уже получивших вести о поражении при Нотии и неудаче у Кимы. Противники Алкивиада решили, что пришло время перейти в наступление. Тогда же из лагеря на Самосе, пылая злобой, вернулся Фрасибул, сын Фрасона, – заклятый враг Алкивиада. На народном собрании в Афинах он заявил, что Алкивиад вел военную кампанию так, словно это была увеселительная поездка, и доверил командование флотом человеку, единственными талантами которого были пьянство и умение травить морские байки, «чтобы самому беспрепятственно наживаться, плавая куда вздумается, пьянствовать да распутничать с абидосскими и ионийскими гетерами, – и все это когда стоянка вражеских судов совсем рядом!» (Плутарх, Алкивиад 36.2). Затем послы из Кимы обвинили Алкивиада в нападении на «союзный город, не сделавший ничего дурного» (Диодор XIII.73.6). Одновременно с этим некоторые афиняне принялись осуждать его за то, что он не попытался захватить этот город, утверждая, что Алкивиад был подкуплен Великим царем. Другие вспоминали его прошлые прегрешения, его помощь спартанцам и сотрудничество с персами, которые, по словам обвиняющих, хотели сделать Алкивиада тираном в Афинах после окончания войны. Обвинения – старые и новые, истинные и ложные – сыпались на него как из рога изобилия, пока кто-то (возможно, это был Клеофонт) не предложил отстранить его от должности, каковое решение и было принято.

Командиром флота на Самосе афиняне назначили Конона. Алкивиад же вновь отправился в изгнание, решив не возвращаться в Афины, где многочисленные неприятели готовились встретить его шквалом частных исков и каких угодно еще государственных обвинений. Ему также пришлось покинуть Самос, так как расположенное там афинское войско проявило к нему не меньшую враждебность, а на территориях спартанцев и персов его присутствие по-прежнему было нежелательно. Однако, предвидя свою возможную судьбу, Алкивиад успел подготовить для себя безопасное убежище. Он удалился в укрепленный замок на Галлипольском полуострове, который построил в годы своей службы на Геллеспонте.

Многие полагают, что этот отъезд Алкивиада и его окончательное отрешение от командования афинскими вооруженными силами стали поворотным пунктом на заключительном этапе войны и настоящим бедствием для Афин. Можно согласиться с тем, что первые успехи Алкивиада в качестве командующего сухопутными и морскими силами в 411 и 408 гг. до н. э. упрочили его репутацию прекрасного командира-кавалериста и умелого флотоводца, но самым способным командующим в ходе военных кампаний в Проливах был не он, а Фрасибул, сын Лика. Как и прежде, личные амбиции Алкивиада сослужили ему плохую службу, увеличив число недоброжелателей и усилив их ненависть. То, с каким нетерпением они дожидались момента, чтобы наброситься на него, заставляло его ставить перед собой недостижимые цели и давать невыполнимые обещания, ведь только так он мог обрести и поддерживать популярность, которая была его единственной защитой. Это вынуждало его предпринимать рискованные шаги, которых любой другой стратег постарался бы избежать и которые рано или поздно должны были закончиться для Афин катастрофой.

Алкивиад сам по себе был источником серьезных политических затруднений, противоречивой фигурой, которая вызывала к себе сильные чувства восхищения или неприязни, но никогда не пользовалась стабильной поддержкой значительной части граждан. Он не мог опереться на устойчивое большинство в осуществлении своих планов и сам отказывался подчиняться кому-либо ради блага Афин. В то же время он не терпел чужой инициативы, ведь в дни испытаний афиняне неизменно поддавались его обаянию и излучаемым им спасительным иллюзиям. Как менее чем через год после битвы при Нотии сказал один персонаж комедии, отвечая на вопрос, что город думает об Алкивиаде: «Желает, ненавидит, хочет все ж иметь» (Аристофан, Лягушки 1425). Его опала привела к падению его могущественных друзей, таких как Фрасибул и Ферамен, лишив Афины самых даровитых военачальников в то время, когда они были так нужны. Возможно, в конечном итоге именно это стало наиболее значимым результатом спартанской победы у мыса Нотий.