Пенальти

— Устроить аварию со смертельным исходом, подтолкнуть человека к самоубийству ради простою мошенничества… Нет… Не верится. Насколько я знаю, такие рыцари наживы — не убийцы. Это не вязалось бы с той респектабельностью, которой требует их профессия.

Франсуа с усмешкой выслушал столь аморальную похвалу сословию аферистов, но сомнения не рассеялись.

— Значит, мы снова возвращаемся к исходному пункту.

Он удивился гневной реакции своей помощницы.

— Как бы то ни было, я не потерплю, чтобы кто-то пытался манипулировать мной, используя мою профессию!.. Эти типы протянули нам только конец веревочки — ровно столько, чтобы подразнить нас…

С горящими глазами, уперев кулаки в бока, она была великолепна в своем восточном наряде. Гневное выражение лица очень шло ей.

— Конечно, нам было бы выгодно с профессиональной точки зрения сразу же использовать обрывки той информации, которые у нас есть…

И, обращаясь к владельцу Луветьера, добавила:

— Но они хотят, чтобы мы плясали под их дудку… Поэтому я не стану действовать таким образом… Во всяком случае, до тех пор, пока не узнаю всех обстоятельств этого дела.

Хотя Франсуа был согласен с ней, он заметил:

— Допустим, мы повременим, чтобы узнать побольше, и завтра президент клуба не пойдет им навстречу… Но они смогут найти немало внимающих ушей у наших коллег. Некоторые согласились бы чистить этим субъектам сапоги, лишь бы узнать побольше…

Малитран принял решение.

— Хорошо. Надо их опередить. Если я на пресс-конференции достоверно обрисую финансовое положение клуба и допущенные нарушения, то лишу их возможности шантажа.

«От него потребуется немало мужества, — подумал Франсуа, — чтобы публично критиковать себя». Он предостерег Малитрана.

— Руководящий комитет может сразу же избавиться от вас, и эти типы добьются того, чего хотели.

Несмотря на сложную ситуацию, президент клуба сказал так, словно она веселила его:

— Возможно, у меня кресло с катапультой… Но, когда все увидят эту трясину, мало найдется охотников лезть в нее, взяв рычаги правления в свои руки. Я их знаю… Что касается тех, кто прячется за кулисами, то я уверен: они хотели бы все спустить на тормозах, потихонечку, не делая шума… Я ухожу в отставку по состоянию здоровья… Меня заменяют, проливая крокодиловы слезы… Клуб пойдет с шапкой по кругу, чтобы заплатить штрафы налоговым органам… Ответственность с меня снимут, придумав какую-нибудь уловку, и следствие прекратится ввиду кончины виновного, то есть этого бедного Пере… Дело в шляпе! В мое кресло сядет другой человек… Единственная вещь, которая мне непонятна, — цель всей этой затеи.

Нарисованная картина, кажется, удовлетворила Доминик.

— Я согласна. Они просчитаются. Пусть будет, как вы решили. Они дали вам срок до завтрашнего дня, после обеда. Если Франсуа не возражает, до этого мы ничего не станем публиковать.

Рошан кивнул. Его спутница встала.

— Договорились. У нас есть теперь чем заняться. Мы будем присутствовать на пресс-конференции.

Они собирались уже уходить, когда с ее губ слетел последний вопрос.

— Кто такая Паула?

Уверенность, вновь обретенная президентом клуба, сменилась замешательством.

— Одна молодая особа…

Он усмехнулся, пытаясь скрыть свое смущение.

— Это довольно трудно объяснить даме. Ну, скажем так… После крупных матчей люди хотят расслабиться… Паула приезжала из Парижа, чтобы участвовать в наших небольших праздниках.

Доминик подытожила жестко.

— Словом, это шлюха?

Пристыженный Малитран вздохнул.

— Можно ее назвать и так.

Доминик протянула сложенный вдвое листок бумаги швейцару, дежурящему в вестибюле четырехзвездного отеля. Цербер в униформе ловко спрятал вложенную внутрь купюру в пятьсот франков, прежде чем взглянуть на короткий перечень дат, предложенный его вниманию. Он с удивлением поднял голову.

— Здесь отмечены только вечера после футбольных матчей чемпионата… Я их запомнил не потому, что футбол меня очень интересует. Мне больше нравится теннис… Но в эти дни все номера бывают заняты… Разумеется, сливки общества… У рядовых болельщиков нет денег, чтобы позволить себе остановиться в таком роскошном отеле, как наш. Они размещаются в гостиницах сети «Прима-вера». Там недорого, а обслуживают вполне прилично… Но я предполагаю, вы хотите меня спросить о чем-то другом?

Доминик улыбнулась ему так, словно это само собой разумелось и они уже обо всем договорились.

— Действительно. Я хотела бы знать, останавливалась ли здесь в эти дни мадам Паула Стайнер.

Швейцар с беспокойством взглянул на нее.

— Надеюсь, это не связано с каким-нибудь рогоносцем?.. Наша администрация никогда не свидетельствует по поводу амурных дел.

Ее тон стал еще более дружеским.

— Не беспокойтесь. Я не частный детектив, а журналистка. Это значит, что я никогда не указываю источник моей информации: закон защищает наши профессиональные секреты.

После пряника она решила показать ему кнут.

— Но если кто-то с нами нелюбезен, то мы можем написать не очень приятные вещи… Например, о приеме, обслуживании, санитарном состоянии. Всегда можно найти какие-то изъяны…

Швейцар обратил это в шутку.