Пендрагон

Я наклонил голову и шагнул в проем холма. Внутри оказалось совсем не тесно, я мог стоять во весь рост. Я направился вглубь холма, минуя каменные ниши с обеих сторон. Переступил порог и пошел дальше через усыпальницы, в некоторых до сих пор хранились кости древних мертвецов. Я дошел до третьего порога и переступил его, войдя в очередной зал — круглый, как чрево, и почти такой же темный. У меня за спиной возник странный мерцающий свет, моя тень заплясала по стенам вокруг.

Стены зала покрывала белая известь и голубые узоры: спирали и солнечные диски, изображения рогатого Цернунноса[13]. Белая краска отслоилась, а синева осталась пятнами на камне. Возле одной из стен были аккуратно сложены кости: круглые, побелевшие от времени черепа, тонкие изогнутые ребра, бедренные кости.

Я думал о том, как призрачна плоть, думал о вечности. Я размышлял об Орле Времени, который точит свой клюв о гранитную гору этого царства миров: когда каменная гора сотрется в песок, орел улетит в гнездо, откуда прилетел.

Я протянул руку к тонкой берцовой кости. Вдруг земля под ногами просела. Пол зала со временем ослаб и провалился под моим весом. Я рухнул в черноту Аннума; подземное царство поглотило меня.

Черная смертная тьма вокруг. Мир света и жизни остался где-то далеко вверху, потух, как просверк молнии в бурю. Надежды покинули меня, и лишь слабеющие чувства еще позволяли держаться за свое человеческое естество.

Я падал, кувыркаясь, поворачиваясь, падал все ниже и ниже, мимо корней и камней, мимо родников, озер и подземных ручьев. Далеко-далеко внизу я слышал грохот могучего водопада. Я попытался принять нужное положение, чтобы не сильно удариться о темную воду, и мне это удалось. Но я падал быстро и погрузился глубоко. Выплыть на поверхность мешала намокшая одежда. Оставалось лишь погружаться все глубже и глубже, в холодную глубоководную могилу.

Меня подхватило и понесло быстрое течение. Я пролетал над какими-то шпилями и расселинами, над бесплодным и унылым ландшафтом. Я дрейфовал у самых корней мира, глубже, чем заплывал самый большой кит, глубоко в царстве Афанка[14] я парил, качаясь на невидимых волнах.

Странствие мое длилось эоны, без дыхания, без зрения, без чувств, — только чистый дух, влекомый медленным круговоротом невидимого океана Аннуна[15]. Я безвольно двигался туда, куда влекло меня течение. Я стал легким и тонким, как мысль, и как мысль свободным.

Мирддин Эмрис стал ничем, меньше, чем ничем. Бесследным было мое путешествие, неизвестное и незримое никому, кроме Бога. Куда я ходил — вовне или внутрь? Какая разница? Проплывая над изломанными просторами Преисподней, над моей собственной иссохшей душой, я не задавался этими вопросами. Темнота бездны вокруг была моей внутренней тьмой, и пустота была моей собственной пустотой. Я был не более чем рябью на гребне тайной волны. Я был мимолетным крошечным водоворотом в тайной глубине. Я был ничем.

Тишина гробницы поглотила меня — душная, твердая, как гранит, и такая же тяжелая. Я громко выкрикнул свое имя, но мой голос не мог преодолеть этот гнет, и слово упало к моим ногам, как мертвая птица. Огромная мертвая тишина окутала меня, словно я погрузился в океан загустевшей на огне смолы.

Я брел неведомо куда, полз по неровному каменному полу, спускаясь все ниже, в безмерную и жадную тьму.

Время от времени мне попадались трещины, и я мельком замечал тусклое мерцание зловещего пламени где-то далеко внизу. Одна из таких щелей выплюнула горячую струю газа, словно отрыгнул огненный дракон. Жар обдал меня с шипящим вздохом. Глаза защипало, а ноздри горели от едкой, сернистой вони. Из глаз текли слезы, текло из носа, я судорожно с хрипом дышал и вскрикивал от каждого шага.

Но в какой-то момент мне стало казаться, что рядом со мной, немного впереди идет еще кто-то. Женщина. Наверное, она была со мной с первого шага, но меня настолько поглотили мои страдания, что я ее попросту не заметил.

Я знал, как знают во сне, что женщина вела меня по смертельно-опасному коридору, ее шаги совпадали с моими — я останавливался, останавливалась и она, я начинал двигаться, в тот же миг и она начинала движение.

Однажды я споткнулся и упал на четвереньки, а незнакомка шла дальше.

— Подожди! — крикнул я, страшась снова оказаться в одиночестве.

Мой голос отразился от каменных сводов. Но шаги впереди сначала смолкли, а потом повернули назад. Она подходила все ближе и, наконец, встала надо мной. Я ничего не видел, но знал, что она рядом.

— Пожалуйста, — попросил я, — подожди немного. Не оставляй меня одного.

Я не ждал ответа от моего призрачного спутника. Тем не менее, мою просьбу услышали.

— Вставай, Мерлин, — строго приказала женщина. — Вставай, или я оставлю тебя.

Этот голос… Я знал его!

— Ганиеда! Это ты?

Шаги начали удаляться.

— Подожди! — крикнул я, вскакивая на ноги. — Не оставляй меня, Ганиеда!

— Я никогда не покидала тебя, душа моя, — ответила она, и ее голос эхом донесся откуда-то впереди. — И я никогда не покину тебя. Но нам надо поторопиться.