Пендрагон (ЛП)

— Приветствую, Эмрис, — быстро ответил он и спросил: — Мы действительно вместе с ирландцами собираемся устроить охоту на кабанов?

— Да, — ответил я и объяснил, что за кабан возглавляет стадо свиней, а потом спросил: — Где Борс?

— Два дня назад получено сообщение от Бана, — ответил Рис. — Борса вызвали домой.

— У них беда?

— Думаю, да. Но Борс не сказал, в чем там дело. Обещал вернуться, как только поможет брату уладить дела.

— Артур знает?

— Нет, — ответил он. — У меня минуты свободной не было с вашего приезда…

— Обязательно скажи Артуру сейчас.

— Хорошо, как только увижу, сразу скажу, — Рис быстро оглядел зал. — Давай поговорим позже.

Он убежал, а я закинул арфу на спину и вышел из крепости на берег Тафф, надеясь найти тенистое местечко, посидеть и спокойно подумать.

Я сидел на скале, поросшей мхом, и слушал, как журчит вода, подтачивая берег. В неподвижном воздухе жужжали пчелы и мухи, водомерки бегали по медленно текущей воде. Освободив мысли, я потянулся к древней тьме и позвал: «Приди ко мне! Здесь Мирддину. Я зову тебя. Приди… Я хочу знать…».

Я сидел, склонившись над грифом арфы, как будто хотел добыть из струн нужное мне знание. Арфа тихонько пела, но все не о том. Пришлось отложить инструмент и взять посох.

Изрядной длины прочный рябиновый посох сделал для меня Бедивер после моей встречи с Морганой. Воспоминание вызвало мимолетный приступ страха, словно воронья тень упала на лицо. Я оттолкнул от себя ненавистную память, и постепенно глубокое, спокойное тепло мирной долины окутало меня. Я погрузился в глубокую задумчивость, почти сон наяву, и мне даже стали сниться сны. Я увидел горы Селиддона, покрытые темными соснами, а за ними бесплодные, ветреные пустоши Горного Народа. Я видел мою приемную семью: Ястреба Файна, Герн-и-файн, Мудрую женщину из тай-Хиллз, мою вторую мать, которая научила меня пользоваться силами, о которых забыли даже друиды — если вообще когда-либо знали.

Мой разум свободно блуждал, где хотел. Я слышал шум реки, сухой шелест травы на пути мыши, шебуршание мелкой птицы, жужжание мух. Эти звуки постепенно затихали, сменяясь шепотом из бесконечного далека, плохо слышимым из-за времени и расстояния, но проступающего все более отчетливо. Я начал различать слова…

Мертвая?.. Как это «мертвая»... Что это значит? Нет! Нет! Мучительный голос перешел в сдавленный крик и сменился другим: «Я горю... Не вижу... Ложись, Гарр. Я тебе помогу. Не вставай…» Я услышал детский плачущий голос: «Проснись, бабуля. Вставай!» Голос растворился в рыданиях, утонул в плаче и горестных повизгиваниях, изошел страданием. Моя душа корчилась от сочувствия; слезы выступили на глазах. Но никакого намека на то, что именно происходит и где, я так и не получил.

Великий Свет, утешитель всех скорбящих, поддержи нуждающихся в силе Твоей в день скорби их ради Твоего Благословенного Сына. Да будет так!

Я молился молча. Но голоса не возвращались, и я знал, что они не повторятся. Мне уже приходилось слышать голоса из прошлого; и теперь, как и тогда, я не сомневался в их правдивости. То, что я услышал сегодня, меня не удивило; лишь подтвердило капризный характер авена.

Это благословение рода моей матери сделало меня долгоживущим, таким же, как мой отец, воспевавший саму жизнь, благословение, пробудившее во мне авен. Господне благословение, призвавшее меня к служению в этом царстве миров.

Наверное, я ленивый слуга, близорукий и медлительный, плохо соображающий, предпочитающий теплое темное невежество холодному свету мудрости. Когда люди в грядущие годы вспомнят о Мирддине Эмрисе — если, конечно, вообще вспомнят — они вспомнят слепого нищего дуралея при дворах королей, простака, чье невежество превосходит даже его гордость. Я не достоин даров, которые мне вручили, и я не достоин задач, ради решения которых меня наградили этими дарами.

Царь Небесный, прости меня. Я не ведаю правды, освещенной Великим Светом. Я зрячий, но я по-прежнему слеп. Господи Иисусе, помилуй меня.

Неторопливо текла река, так же текли мои мысли. Ум человека — любопытная вещь. В поисках знаний я столкнулся с собственным невежеством; приходилось признать свою несостоятельность и уповать только на милосердие.

К тому времени, когда я вернулся в каэр, первый из призванных лордов уже прибыл с отрядом. Ульфас, земли которого располагались ближе всего к нам, сидел в зале с Артуром. Тут же были Кай, Бедивер и Кадор. Мрачный Ульфас поднял голову, когда я вошел, но не встал. Артура мое появление явно обрадовало.

— А, Мирддин, хорошо. Я уже думал искать тебя с собаками. — Король повернулся к Рису, зависшему за его плечом. — Наполни чашу, — распорядился Артур и продолжил: — Я рассказывал Ульфасу о вандалах, вторгшихся в Иерну.

С первого взгляда мне стало ясно, что Ульфас пребывает в растерянности. Я посмотрел ему в глаза и спросил:

— Ну, так ты поддержишь своего короля?

Молодой лорд тяжело сглотнул.

— Мне трудно решить, — пробормотал он. — Я хотел бы послушать, что скажут другие лорды.

— А своего мнения у тебя разве нет?

Мой вопрос пристыдил его. Он смущенно взглянул на меня.