Пенис. История взлетов и падений

Казалось бы, чем не современная версия инквизиции? В XV веке любая отметина на теле женщины (бородавка или родинка, особенно необычной формы) служила доказательством того, что у нее была сексуальная близость с Сатаной[217]. Но Фройнд не имел никакого отношения к инквизиции. Неудовлетворенный субъективностью стандартных методов исследования сексуальных отклонений, которые чаще имели дело не с человеком, а с его историей болезни, он пытался найти более объективный способ измерения и, как следствие, предотвращения подобного поведения, особенно в отношении детей. Фройнд жил тогда в социалистическом государстве, где мужчин призывали на военную службу и где многие молодые люди, как подозревали правительственные чиновники, назывались гомосексуалистами, чтобы избежать призыва. Вскоре после того, как Фройнд изобрел свое устройство[218], ему предложили использовать его для выявления тех, кто «косил» от армии. Его также заставляли «лечить» настоящих гомосексуалистов с помощью «аверсионной терапии», или «терапии отвращения»; когда плетизмограф показывал, что пациент реагирует на мужчин, его било током. В результате Фройнд стал одним из первых психиатров, которые сделали вывод, что гомосексуальность — это не патология, а значит, от нее нельзя «излечить» и она не является наказуемым преступлением[219].

В 1968 году Фройнд уехал из Чехословакии и в конце концов поселился в Торонто. Немалая часть его тогдашних исследований была посвящена педофилам. Вместе с тем он продолжал усиленно искать ответы на вопросы — в том числе и с помощью плетизмографа, — которые были исключительно важными для Андреи Дворкин и Сьюзан Браунмиллер, а именно: как мужчины используют пенис в качестве оружия, направленного против женщин. В последующие два десятилетия научные журналы по психиатрии и судебной медицине пестрели статьями со следующими названиями: «Пенильный отклик насильников и ненасильников на стимулы, связанные с физической агрессией или унижением», «Измерение и создание сексуального возбуждения у мужчин с половыми извращениями» и «Дифференциация сексуальной агрессивности с помощью пенильных измерений». Во всех этих исследованиях использовались пенильные плетизмографы Фройнда или Бэнкрофта, однако на этом сходство между ними заканчивалось. В одних случаях между агрессивными сексуальными стимулами и эрекцией пениса у насильников обнаружилась высокая корреляция, которой нет у нормальных людей; в других же между этими двумя группами вообще не оказалось заметного фаллометрического различия.

В одном исследовании, вызвавшем немало споров, психолог Нил Маламут из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе предложил студентам мужского пола, из которых никто не обвинялся прежде в сексуальных преступлениях, прочесть описание двух разных сексуальных контактов — по взаимному согласию и принудительного. Студентов просили высказать свое мнение в письменном виде, а после подключали их к плетизмографу и просили еще раз прочесть исходные описания. В своих письменных отзывах студенты утверждали, что их гораздо больше «завело» описание секса по взаимному согласию. Однако плетизмограф показывал, что они точно так же «заводились» и от сцены принудительного секса. Это заключение позволило некоторым феминисткам раструбить об «открытии», доказывавшем, что все мужчины, как бы они ни вели себя в приличном обществе, на самом деле склонны к сексуальному насилию.

Однако ученые, не преследовавшие каких-либо политических целей — в том числе и сам Маламут, — отмечали, что подобные эксперименты не выявили связи между сексуальным возбуждением и поведением, а потому не могут использоваться в качестве прогнозов. Ведь преступно поведение человека, а не возбуждение, возможно как-то связанное с подсознательными фантазиями, которые опутанный проводами человек, какой бы ни была его эрекция, никогда бы не реализовал. Также следует отметить, что почти все фаллометрические эксперименты, о которых сообщалось в научной литературе, проводились в тюрьмах, что вызывало ряд сомнений по поводу достоверности всех этих данных: во-первых, там содержались люди, уже доказавшие неспособность контролировать собственные действия, а во-вторых, эти мужчины не имели никакого доступа к гетеросексуальной стимуляции, так что любое изображение женщин и сексуальных контактов — и по взаимному согласию, и принудительных — вызывало у них эрекцию.