Пенис. История взлетов и падений

Обожание со стороны восторженных слушательниц приносило кастратам вполне осязаемое вознаграждение, однако финансовое покровительство было лишь частью общей картины. Хотя яички у них были удалены или бездействовали, что делало их обладателей стерильными, кастраты все же могли добиваться функциональной эрекции, точь-в-точь как красивые юные рабы-евнухи, которых во времена имперского Рима так ценили скучающие жены древнеримских аристократов (и над которыми издевался поэт Ювенал). В XVII и XVIII веках многие поклонницы кастратов всеми силами стремились оказаться в их обществе и преследовали их — совсем как современные поклонницы рок-звезд, с той лишь разницей, что многие кастраты благосклонно принимали их восторги. Современник Фаринелли, Джусто Фердинандо Тендуччи, вызвал грандиозный международный скандал, тайно скрывшись с одной юной дамой англо-ирландского происхождения по имени Дора Монселл[91]. Ее отец послал за ними полицию, чтобы арестовать «соблазнителя» дочери. Вскоре беглецов нашли и арестовали, однако мистер Монселл смягчился и отказался от судебного преследования певца. Через несколько лет после этой коллизии самый знаменитый соблазнитель той эпохи Джакомо Казанова встретил супругов Тендуччи в Европе. К его вящему изумлению, писал Казанова в своих мемуарах «История моей жизни», супруги путешествовали с двумя маленькими детьми. Когда озадаченный Казанова поинтересовался, как это стало возможным, Тендуччи объяснил, что от рождения у него было три яичка. Хирург удалил только два, оставшееся же оказалось вполне пригодным для продолжения рода. Похоже, что творческие таланты Тендуччи — в данном случае его талант к выдумкам — не ограничивались оперной сценой.

В конце концов мода на кастратов угасла, что бурно приветствовал швейцарский философ Жан Жак Руссо, который обливал презрением «родителей-варваров», столь жестоко продававших яички своих сыновей. «Голос скромности и человечности, — писал Руссо, — громогласно обличает этот отвратительный обычай, столь противоречащий самой идее сохранения человеческого рода». Руссо несомненно был бы счастлив, если бы падение интереса к кастратам было названо его заслугой. Однако многие ученые сочли истинной причиной такого поворота дел вторжение войск Наполеона в Италию в 1796 году — процессу обучения оперных певцов в консерваториях страны помешала война. Но вне зависимости от тех или иных причин к середине XIX века отношение к кастратам изменилось: на них стали смотреть с неодобрением, как на талантливых, но «странных» существ, и оперные композиторы начали писать свои лучшие партии для теноров, которым уже не приходилось обращаться к помощи хирургов, чтобы спеть нужную ноту. Последний оперный кастрат-певец по имени Джованни Веллути умер в 1861 году. Однако в Сикстинской капелле кастраты продолжали петь до 1902 года. Последним из них был Алессандро Морески, который умер в 1922 году в возрасте 64 лет. Это значит, что его подвергли кастрации около 1865 года. В 1902 году Морески стал первым — и последним — кастратом, чей голос был записан на грампластинку. За два года у него вышло десять пластинок. На каждой вместо имени исполнителя имеется надпись: «Сопрано из Сикстинской капеллы».

* * *

Когда кастраты еще были на пике моды, у людей с нормально действующим пенисом был выбор: использовать его естественным образом или «неестественным». В то время гомосексуализм еще не относился к категории общественно значимых тем, и в языке даже еще не было этого слова, поэтому общество направило все свое негодование на тот вид наслаждения, который человек доставлял себе сам. Церковь обличала эту древнюю как мир практику с момента своего основания (если не раньше — см. Ветхий Завет). Однако ирония ситуации, сложившейся в XVIII веке, заключалась в том, что постоянное обличение этого порока велось не столько из-за его греховности, сколько ради сохранения здоровья. Пороком этим был, конечно, онанизм.