Пенис. История взлетов и падений

Все эти противоречия сошлись для Мэпплторпа в «идеальном пенисе», обнаруженном им у Милтона Мура. Однажды во время разговора с приятелем, писателем Эдмундом Уайтом, Мэпплторп так расчувствовался, не в силах выразить свою любовь словами, что достал снимок «Портрета мужчины в полиэстеровом костюме» и, указав на пенис Мура, сказал с рыданиями в голосе: «Теперь ты понимаешь, почему я его так люблю?»

Однако самому Муру в период его «дружбы» с Мэпплторпом редко доводилось видеть такие слезливые и эмоциональные проявления чувств. Да, конечно, он ощущал сексуальное желание, которое испытывал Мэпплторп, и знал об эротическо-эстетической одержимости фотографа его пенисом, однако Милтон Мур интуитивно чувствовал, что интерес фотографа к его члену, перед которым тот якобы преклонялся, недалеко ушел от интереса Чарльза Уайта, который точно так же восхищался черным пенисом, хранившимся в банке с формальдегидом в его лаборатории. Для Уайта огромный член африканца был научным доказательством того, что чернокожая раса находилась на более низкой ступени развития, чем белые люди. Однако Роберту Мэпплторпу член его темнокожего любовника «говорил» то же самое, с каким бы романтическим трепетом он к нему ни относился.

В конце концов Мур осознал, что именно видит в нем Мэпплторп как художник и как человек, — он понял, что эти взгляды не сильно отличались от взглядов тех людей, которые двумя веками ранее изучали место негров в природе и мире и так охотно сравнивали его с обезьяной. И хотя Мур никогда не изучал историю, он верно почувствовал истинный смысл того, что с ним произошло, — возможно, даже лучше своего образованного ментора. И что с того, что он позировал для фотографа в студии, а не живьем перед публикой, если он все равно превратился в мужской вариант Саартье Баартманн — в «Готтентотского Адониса».

«У нас никогда не было настоящих отношений, — сказал Мур Моррисроу, описывая время, которое он провел с Мэпплторпом. — Я был для него всего лишь обезьяной в зоопарке».

* * *

Надо сказать, что черный пенис был не одинок в своих страданиях, связанных с расовой принадлежностью. Существовала еще одна группа людей, помеченных тем же клеймом. Правда, жили они не в первобытном грехе на далеком и малоизученном континенте; нет, со времен древних греков и римлян они жили среди европейцев и были частью западной культуры, но в то же время вне ее. Их особый статус, навязывавшийся им и изнутри и снаружи, увековечивал особый знак на пенисе — обрезание крайней плоти. В глазах христиан обрезание, как и цвет кожи, было признаком всевышнего проклятия. Поэтому носители этого знака, евреи, стали Белым Сексуальным Другим, распространявшим повсюду немыслимые извращения и ужасные болезни. И хотя тело его не было черным, душой он точно был чернее ночи. В итоге в конце XIX — начале XX века один врач, который и сам был евреем, пришел к заключению, что между представлениями о пенисе и этиологией некоторых заболеваний действительно существует определенная связь. Однако это обстоятельство, утверждал он, справедливо не только в отношении евреев — народа, отделенного от прочих людей обрезанием, — и не только для гиперсексуальных африканцев, обремененных огромными детородными органами. Для Зигмунда Фрейда связь между пенисом и многими заболеваниями распространялась на все человечество.

Взгляды этого венского любителя сигар на фаллические символы, этапы сексуального развития, фаллическую природу либидо и так называемую зависть к пенису по-прежнему вызывают сегодня жаркие споры, чей накал не сильно изменился с тех пор, как он огласил их миру почти сто лет назад. Над его умозаключениями издевались, но ими же и восхищались. Похоже, что люди испытывали по отношению к ним всю палитру человеческих чувств, за исключением равнодушия. Труды Фрейда произвели еще одну трансформацию в представлениях людей о пенисе. Прогресс этот был колоссальным, но не явным: он проследовал от частного — к общему, от конкретного — к неосознанному, от банки с формалином — к кушетке психоаналитика. Фрейд сосредоточил свое внимание не на различиях, а на общности между теми, кто родился с пенисом, и теми, кто испытывал зависть к его обладателям. Прежде пенис подвергали расовым преследованиям, теперь же он подвергся психоанализу — процессу, который навсегда изменит параметры недавнего измерительного прибора.

IV. Сигара