Пенис. История взлетов и падений

Но наступает момент, когда она осознает, что это не так и что она никогда им не станет. «Случайно обнаружив у брата или сверстника пенис, она узнает в нем более совершенный аналог своего собственного невзрачного органа, и с этого момента ею овладевает зависть к пенису. Эта зависть затвердевает в ней как рубец и превращается в ненависть к себе. Вскоре девочка начинает разделять презрение мужчины к ее полу, лишенному столь важной части организма». Поскольку она не может интернализировать собственного отца в качестве своего супер-эго, что, по мнению Фрейда, вызвано страхом кастрации, но не ее реальностью, женщина обладает моральным изъяном. Не имея других вариантов, она вынуждена справляться со своим анатомическим изъяном с помощью замещения. Не желание иметь пенис удовлетворяется за счет того, что она «распространяет свою любовь к этому органу на его обладателя»[139] — сперва на отца (в своих эдиповых фантазиях она желает, чтобы он проник в нее), а затем и на мужа. (И в том и в другом случае мужчина в рамках фрейдистских теорий представляет собой всего лишь систему жизнеобеспечения пениса; это он «приделан» к пенису, а не пенис к нему.) Цель вагинальной сексуальности женщины состоит не в том, чтобы любить или получать удовольствие, писал Фрейд. Цель в том, чтобы заполучить в себя пенис.

Эти теории стали мишенью для целого залпа критических откликов. Исследователи головного мозга и психологи объявили их не поддающимися проверке, а значит, ненаучными. Историки указывают на то, что «объективные» наблюдения явно смешиваются в этих взглядах с предрассудками европейской культуры XIX века, особенно в отношении женщин. Даже многие последователи теории психоанализа выступили против подобных трактовок. В 1932 году, за два года до рождения Глории Стайнем[140], врач-психоаналитик Карен Хорни заявила, что если кто и вправду анатомически неадекватен, так это мужчины. Когда мальчик впервые видит вагину, он получает травму, писала Хорни в книге «Страх перед женщиной»[141]. Но не ту, о которой говорил Фрейд. Реальное последствие такого события заключается, по словам Хорни, в том, что мальчик

инстинктивно понимает, что его пенис слишком мал для влагалища матери, и реагирует на это страхом собственной неадекватности или несоответствия, страхом быть отвергнутым и осмеянным[142].

Пожалуй, единственное, с чем нельзя поспорить и что касается идей Фрейда о связи между телом и сознанием, вне зависимости от того, верны они, в конечном счете, или нет, так это настойчивость и последовательность, с которой он, как ни один современный мыслитель, во всяком случае, не такого масштаба и авторитета, отстаивал эти идеи с позиций фаллоцентризма. Нет, Фрейд не был первооткрывателем в области детской сексуальности или области бессознательного, как это часто утверждают: эти идеи исследовались и до Фрейда, хотя никто не делал это так последовательно, как герр профессор из Вены. Лишь две его ключевые концепции психоанализа — зависть к пенису и комплекс кастрации — не имели прецедента в медицинской литературе, а потому являются его личным открытием. В 1937 году Фрейд назвал их краеугольным камнем, на котором зиждутся все его теории и без которого психоанализ был бы бессилен в своих изысканиях. Доживи Фрейд до наших дней, он мог бы назвать их «психической ДНК» или «двойной спиралью человеческой личности». Ясно одно: и в том и в другой концепции все сводится к пенису, и это факт, не требующий доказательств.

Эти концепции были определяющими в учении Фрейда, так как пенис — целый или отрезанный, эрегированный или мягкий — всегда выступает в роли символа. Материальная реальность этого органа обрамляет его психическую реальность; он связывает человека с внешним миром и миром его внутренних импульсов и фантазий. Фрейдистский пенис — это голос истины, обнажающий животную природу человека, демонстрирующий его силу и слабость, напоминающий всем нам о том, что мы не хозяева в собственном доме. Его взлеты и падения зеркалят наши собственные успехи и неудачи. Вялость, наступающая после эрекции, — это отголосок человеческой бренности, точно так же, как присущая фаллосу похоть — это аналог желания использовать в своих интересах других, а мастурбация — аналог готовности использовать в тех же интересах себя.