Пенсне для слепой курицы

Я мгновенно вспомнила того парня с длинным бледным лицом, который преследовал меня ночью и столкновения с которым мне удалось избежать как раз благодаря Симочке. Что, если это и в самом деле был маньяк, которого мы спугнули? Они ведь все чокнутые, эти маньяки. Может быть, он решил отомстить Симочке за то, что та сорвала ему очередную операцию? По окошку, из которого она высунулась, вполне можно определить номер квартиры…

Я поделилась своими мыслями с Верой. Мы растерянно глядели друг на друга.

— Маньяк это или нет, а нам действительно пора предпринять решительные меры, — сказала Вера. — Сегодня я позвоню Ирочке и Кате. К вечеру каждая из нас должна подготовить свои предложения. Все обсудим, выберем наиболее приемлемое… Понимаешь, я думала о том, что ты сказала по поводу безопасности. Нас действительно очень легко убрать после того, как надобность в получении интересующих их сведений отпадет. А когда она отпадет? Сегодня? Завтра? Мне совсем не хочется умирать.

Мне тоже не хотелось. Я поехала на работу, где сразу же принялась за очередной донос. Как человек педантичный, я свои доносы озаглавливала. Писала сверху «Горчаков» и проставляла дату. Ведь курьер, собирающий «урожай», может запросто перепутать бумажки, думалось мне. В последние дни я свой труд подняла на более высокий технический уровень — вносила сведения в компьютер и отвозила на вокзал дискету, заранее аккуратно удалив файл из памяти. Делать черное дело на компьютере было гораздо удобнее — через плечо мне никто никогда не заглядывал, и со стороны казалось, будто я прилежно тружусь.

Кстати, именно сегодня я заметила, что круг моих служебных обязанностей как-то уж очень сузился. Горчаков объяснял это некими таинственными внутренними неприятностями. Необходимо было приостановить все перспективные проекты и заниматься проверкой документации. Причем проверкой занимался сам, никого не подпускал к документам. Липа тоже, кажется, осталась без работы. Помаявшись некоторое время, она притащила в офис стопку женских журналов и принялась их методично штудировать. Судя по всему, Липу мучила мысль о том, что у нее есть некие отклонения, которые мешают ей быть такой же невероятно глупой, как другие представительницы слабого пола. Ответ она решила поискать в статьях, которыми в дамских журналах разбавляют красочные рекламные снимки.

— Горчаков не слишком сердился на то, что я опоздала? — спросила я у нее.

— Да он и не знает, что ты опоздала, — ответила Липа, не отрываясь от чтения. — Он еще не приходил. И не звонил.

Я заерзала на своем месте. Что, интересно, происходит у Горчакова на самом деле? Может, действительно стоит забраться к нему под одеяло? Там бы я выяснила все, что мне нужно. Многое стало бы понятным. Постель — это то самое место, где секреты сыплются из мужчин, как мелочь из разбитых копилок.

Вздохнув, я принялась сочинять дальше. «На 15.00 назначена встреча с представителем пекарни номер восемь. Встреча состоится в кабинете заместителя Горчакова». Напечатав эту фразу, я не выдержала и усмехнулась. Бред несусветный. Но Шлыков по-прежнему продолжает его проглатывать. Честно говоря, я даже не знала, существует ли в Москве пекарня под номером восемь. Я надеялась, что Шлыков тоже этого не знает. «В 19.00 встречается с бывшим сокурсником в баре „Подосиновик“. Фамилию сокурсника выяснить не удалось. Имя — Николай». Я подумала, что в институте, где когда-то учился Горчаков, Николаев наверняка было как собак нерезаных.

До самого вечера мы с Липой мучились неизвестностью. По телефону шефа разыскать не удавалось. Сам он не подавал о себе вестей. Только когда мы запирали офис, на столе у Липы зазвонил телефон.

— Это Крылов, — закрыв трубку ладонью, сказала она мне. Потом снова обратилась к собеседнику:

— Вы не в курсе, где Сергей Алексеевич? Ах вот как! Ну я рада, что у него все в порядке. Проблемы? Да, у нас есть проблемы. Какие? Полное отсутствие работы, вот какие.

Крылов засмеялся. Даже я слышала, как он булькает на том конце провода.

— Слава богу, с ним ничего не случилось! — воскликнула я, когда Липа положила трубку.

Та достала из сумочки пудреницу и тюбик гигиенической помады.

— Почему ты не красишь губы чем-нибудь поярче? — спросила я.

— Зачем? Чтобы привлекать к себе внимание этих генетических уродов, именуемых мужчинами?

— Ты опять! — укорила ее я. — Сначала говоришь, что хочешь быть как все, увлечься, потерять голову, а потом придумываешь ругательства для своих потенциальных поклонников.

Липа вздохнула и призналась:

— Все это бессмысленно. Я толстовата для романов. Моя физиономия даже в зеркальце не вмещается.

Это было что-то новенькое! Она, оказывается, переживала из-за своих габаритов. Никогда бы не подумала.

— Липа, у тебя потрясающее самообладание! — восхитилась я. — Я ведь и в самом деле поверила, что мужчины тебе глубоко безразличны.

— Безразличны, — подтвердила та. — Но мне не хочется, чтобы это безразличие было взаимным.