Пентаграмма

– Я тебя не знаю, Вилли. Ни тебя, ни таких, как ты. Пятнадцать лет работаю с убийцами, а наверняка усвоил только одно. Они все ищут, кому бы обо всем рассказать. Помнишь, какое слово ты с меня взял в театре? Что я найду преступника. Я свое слово сдержал. Хочешь сделку? Ты рассказываешь мне – зачем. А я скажу, какие доказательства у меня есть против тебя.

Вилли изучающим взглядом посмотрел на Харри. Провел одной рукой по матрацу – вверх и вниз.

– Ты прав, Харри. Мне хочется рассказать. Вернее, мне хочется, чтобы ты понял. Насколько я тебя знаю, ты, возможно, даже сумеешь понять. Я ведь следил за тобой с самого начала следствия. – Вилли рассмеялся, увидев, как изменилось лицо у Харри. – Не знал, а?

В ответ Харри только пожал плечами.

– Найти Свена Сивертсена оказалось не так-то легко, как я думал, – начал Вилли. – Я сделал копию той фотографии, которую он прислал Лисбет, и поехал в Прагу. Прочесывал кафе и бары на Перловой и на Мустеке: показывал фото и спрашивал, знает ли кто-нибудь норвежца по имени Свен Сивертсен. Впустую. Но было ясно: кое-кто из них знает больше, чем хочет сказать. Через несколько дней я поменял тактику. Я начал спрашивать, кто мог бы раздобыть для меня красные бриллианты, которые, как я слышал, можно достать в Праге. Я выдавал себя за датского коллекционера драгоценных камней по имени Петер Сандманн и обещал баснословные деньги за бриллиант в форме пятиконечной звезды. Дал адрес своей гостиницы. Через два дня в моем номере зазвонил телефон. Его голос я узнал сразу же, свой постарался изменить, к тому же говорил на английском. Сказал, что сейчас веду переговоры о покупке другого бриллианта, и спросил, могу ли я перезвонить ему вечером – чуть позже. Есть ли у него телефон, по которому я всегда могу с ним связаться? Я слышал, с каким трудом он пытается скрыть свое нетерпение, и подумал, что ничего не будет стоить назначить ему в тот же вечер встречу в каком-нибудь темном переулке. Но я должен был совладать с собой. Как охотник, который держит дичь на мушке, но не стреляет, пока не видит, что попадет наверняка. Понимаешь?

Харри медленно кивнул:

– Понимаю.

– Он дал мне номер своего мобильного. На следующий день я уехал в Осло. Неделю я выяснял всю интересующую меня информацию о Свене Сивертсене. В Национальном регистре значилось двадцать девять Свенов Сивертсенов, девять из них подходили по возрасту, и только у одного не было постоянного места жительства в Норвегии. Я записал последний известный адрес, выяснил номер в справочной и позвонил. Ответила мне пожилая женщина. Она сказала, что Свен – ее сын, но он не живет у нее уже много лет. Я сказал, что мы с парой его одноклассников по начальной школе решили собрать всех вместе на юбилей. Она сообщила, что он живет в Праге, но много разъезжает, поэтому постоянного адреса и телефона у него нет. Кроме того, она сомневается, что он захочет встретиться с кем-то из одноклассников. Попросила повторить мое имя, но я сказал, что учился с ним в одном классе всего полгода и Свен вряд ли меня запомнил. А если и запомнил, то наверняка потому, что как раз в то время у меня были проблемы с полицией. Кстати, ходили слухи, что у Свена они тоже были. Это правда? Ее голос сразу стал недобрым. Она сказала, что это все было давным-давно, и неудивительно, что Свен так плохо себя вел: мы же так скверно с ним обращались. Я извинился за весь класс, повесил трубку и позвонил в городской суд. Представился журналистом и попросил найти, за что судили Свена Сивертсена. Уже через час у меня была предельно ясная картина, чем он занимается в Праге. Контрабанда бриллиантов и оружия. В моей голове начал созревать план. Я конструировал его из известных мне деталей. Контрабандист. Пятиконечные бриллианты. Оружие. И адрес его матери. Уже улавливаешь взаимосвязь?

Харри не ответил.

– Я снова позвонил Свену Сивертсену через три недели после того, как уехал из Праги. Я говорил по-норвежски своим обычным голосом, сразу же перешел к делу и сказал, что давно уже ищу человека, через которого мог бы без посредников получать оружие и бриллианты одновременно, и наконец-то нашел его, а именно – Свена Сивертсена. Он спросил, откуда мне известно его имя и телефон. Я ответил, что ему же будет лучше, если я сохраню все в тайне, и предложил не задавать друг другу ненужных вопросов. Ему это не понравилось, и разговор уже вот-вот готов был зайти в тупик, но тут я сказал, сколько готов заплатить за его товары. Деньги вперед, сказал он, и желательно на счет в швейцарском банке. Он спросил: «Это в кронах?» А я слегка удивленным голосом ответил: «Нет, разумеется, в евро». Я знал, что такая сумма сама по себе исключает возможность того, что я из полиции. Из таких дорогих пушек не палят по воробьям вроде Сивертсена. Тут он согласился. Я обещал перезвонить. Закончил я обдумывать свой план, уже когда шли последние репетиции мюзикла. Ну, Харри? Пойдет?

Харри покачал головой. Шум воды в ванной не прекращался. Сколько же времени она еще будет принимать душ?

– Мне нужны подробности.