Пентаграмма

Закрыв шкаф, Харри повернулся к задней стене контейнера, где на раме для сушки висели шторы, судя по виду, ручной работы. Он отдернул их и увидел перед собой немой оскал маленьких хищных зубов. Остатки меха были серого цвета, а коричневые глазки-пуговки покрылись заметным слоем пыли.

– Куница, – определил Фалькейд.

– Хм…

Харри посмотрел вокруг. Искать больше негде. Неужели он и вправду ошибся?

И тут его взгляд привлек ковер, по виду напоминавший персидский. Он был скатан и поставлен на попа. Харри подвинул разломанное плетеное кресло, встал на него и посветил внутрь ковра. Полицейские внизу ждали в нетерпении.

– Хм… – Харри слез с кресла и выключил фонарик.

– Ну что? – спросил Фалькейд.

Харри покачал головой. Внезапно его одолела дикая злоба, он пнул платяной шкаф, и тот некоторое время качался из стороны в сторону, словно исполняя танец живота. Ему нестерпимо захотелось выпить. Один глоток – избавление от боли. Он уже намеревался выйти из контейнера, как вдруг услышал за спиною скрип – как будто что-то скользит по стене. Непроизвольно обернувшись, он увидел, как дверца шкафа распахнулась, и, сбивая с ног, на него рухнул чехол для одежды.

Какое-то мгновение Харри не понимал, где он и что с ним случилось. Потом, открыв глаза, сообразил, что лежит на спине. В затылке чувствовалась тупая боль. От его падения с сухого пола взметнулось облачко пыли, и Харри жадно ловил ртом воздух. Тяжелый чехол давил на него, ему казалось, будто он тонет, будто его запихнули в огромный пластиковый пакет с водой. В панике он ударил по гладкому чехлу рукой, и кулак ощутил что-то мягкое и податливое.

Харри замер и лежал теперь совершенно тихо. Мало-помалу его отпустило, и теперь ему уже не казалось, что он тонет. Ему казалось, что он утонул: по ту сторону серого пластика он увидел чьи-то остекленевшие глаза.

Так нашли Мариуса Веланна.

Глава 30 Суббота. Арест

За окном тихо, словно робкое дыхание, пронесся блестящий серебристый авиалайнер. Беата смотрела на Олауг Сивертсен. Та, вытянув шею, глядела в окно и часто моргала. Морщины на ее старых руках казались узкими долинами, темно-синие жилы – реками, а костяшки пальцев – горами с белыми снежными шапками. Беата посмотрела на свои руки. Подумала, что пара рук может сделать в течение жизни. И что не может или не в силах сделать.

В девять пятьдесят шесть Беата услышала, как скрипнула калитка и кто-то зашагал по гравиевой дорожке.

Она встала, сердце забилось легко и часто – как счетчик Гейгера.

– Это он, – сказала Олауг.

– Точно?

Олауг грустно улыбнулась:

– Я слышала, как он ходит по этой дорожке, когда он был еще маленьким. А когда он вырос и стал возвращаться домой поздно, я, бывало, просыпалась от звуков его шагов. Он пройдет всю тропинку за двенадцать шагов. Можешь посчитать.

В двери неожиданно возник Волер:

– Кто-то идет. Оставайтесь здесь. Что бы ни случилось. Хорошо?

– Это он, – сказала Беата и кивнула на Олауг.

Волер кивнул в ответ и снова исчез.

Беата положила на руку старушки свою ладонь:

– Все хорошо.

– Вот увидите, это ошибка, – сказала Олауг, не глядя на нее.

Одиннадцать, двенадцать. Беата услышала скрип входной двери.

Потом – крик Волера:

– Полиция! Мое удостоверение – на полу перед тобой! Бросай пистолет, или я стреляю!

Она почувствовала, как вздрогнула рука Олауг.

– Полиция! Убери пистолет, или мне придется стрелять!

Зачем кричать так громко? Ведь между ними не больше пяти-шести метров.

– В последний раз предупреждаю! – крикнул Волер.

Она встала и вынула из кобуры на поясе револьвер.

– Беата… – дрожащим голосом позвала Олауг.

Девушка посмотрела ей в глаза и увидела в них мольбу.

– Бросай оружие! Ты целишься в полицейского!

Четырьмя шагами Беата пересекла кухню, открыла дверь и с изготовленным оружием шагнула в коридор. В паре метров спиной к ней стоял Том Волер, а в конце коридора – мужчина в сером костюме. В одной руке он держал чемодан. Когда Беата выходила из кухни, в ее голове уже был план действий, и сейчас она испытала некоторое недоумение.

– Стреляю! – крикнул Волер.

Беата увидела онемевшее, с открытым ртом лицо с мужчины в конце коридора. Плечо Волера дернулось вперед, готовясь встретить отдачу.

– Том…

Она произнесла это тихо, но Том Волер замер, как будто ему стрельнули в спину.

– У него нет никакого пистолета, Том.

Беате казалось, что она смотрит кино. Кто-то нажал на паузу в середине абсурдной сцены, и она застыла, и только кадр подрагивал время от времени. Беата ждала выстрела, но выстрела не последовало. Естественно, Том же не идиот. Во всяком случае, не в медицинском понимании этого слова. Импульсы свои он контролирует. Наверное, именно это больше всего испугало Беату, когда они еще встречались, – холодное самообладание.

– Раз уж ты все равно здесь, – наконец процедил Волер, – может, наденешь на нашего арестанта наручники?

Глава 31 Суббота. «Разве не радость – ненавидеть?»