Пентаграмма

Когда Бьярне Мёллер снова вышел к журналистам, осаждающим вход в Главное управление полиции, была уже почти полночь. И, хотя в жаркой дымке над Осло можно было различить только самые яркие звезды, ему пришлось заслонить глаза рукой от вспышек фотоаппаратов и света камер. На Мёллера обрушился поток вопросов.

– Не все сразу. – Он указал на одну из поднятых рук. – Будьте добры представиться.

– Рогер Йендем, «Афтенпостен». Свен Сивертсен признал свою вину?

– Как раз в настоящий момент у него берет показания ведущий следователь инспектор Волер. Пока он не закончит, я не могу отвечать на такие вопросы.

– Правда ли, что в чемодане Сивертсена обнаружены бриллианты и оружие и что бриллианты в точности такие же, как и те, что находили на жертвах?

– Да, это я могу подтвердить. Теперь вы, прошу.

Молодой женский голос произнес:

– Сегодня вечером вы сказали, что Свен Сивертсен проживает в Праге, и мне удалось найти его официальный адрес. Это пансионат, но там отвечают, что он уехал оттуда больше года назад и никто не знает, где он живет теперь. Вам это известно?

Другие журналисты лихорадочно принялись записывать вопрос, а потом и ответ Мёллера:

– Еще нет.

– Я переговорила с некоторыми людьми, – продолжал женский голос с плохо скрываемой гордостью. – Они утверждают, что у Свена Сивертсена в Чехии есть гражданская жена. Имя им неизвестно, но один из опрошенных более чем открыто намекнул, что она была женщиной легкого поведения. А это полиции известно?

– Теперь – да, – ответил Мёллер. – Благодарим за помощь.

– Мы тоже, – крикнул кто-то из толпы, после чего все дружно загоготали. Женщина смущенно заулыбалась.

Голос с эстфоллским произношением представился:

– «Дагбладе». Как это восприняла его мать?

Отыскав глазами в толпе журналиста, задавшего вопрос, Мёллер прикусил нижнюю губу, чтобы со зла не выдать ненужную информацию, и сдержанно ответил:

– Не мне об этом судить. Да, слушаю вас.

– «Дагсависе» интересуется, как за четыре недели труп Мариуса Веланна не был обнаружен на чердаке общежития при такой жаре?

– Вопрос времени еще предстоит уточнить, но, по всей видимости, преступник положил труп в пластиковый чехол для хранения платьев или костюмов и запечатал его резиной для герметичности, прежде чем… – Мёллер замялся: нужное слово никак не приходило на ум. – Повесить его в шкаф на чердаке.

В толпе зашушукались, Мёллер подумал, что, наверное, переборщил с деталями.

Рогер Йендем задал еще какой-то вопрос.

Мёллер видел, как двигаются его губы, а в ушах звучала мелодия Стиви Уандера: «I just called to say I love you». В передаче «Такт за тактом» ее так хорошо пела та – ну как ее? – сестрица, которой должна была достаться главная роль в мюзикле.

– Извините, – очнулся Мёллер. – Вы не могли бы повторить?

Харри и Беата с приличного расстояния смотрели на толпу журналистов и курили. Беата сообщила, что по торжественным случаям тоже курильщица, и стрельнула у Харри сигарету.

Сам Харри не чувствовал никакой торжественности. Скорее сонливость.

Вот из дверей показался Том Волер, его улыбающуюся физиономию встретили ослепительными вспышками. По стене Главного управления, словно празднуя триумф, заплясали тени.

– Он теперь знаменитость, – сказала Беата. – Человек, который вел расследование и собственноручно арестовал велокурьера-маньяка.

– Два пистолета в руках и все такое? – улыбнулся Харри.

– Да, прямо Дикий Запад. Можешь объяснить, зачем кричать, чтобы парень бросил пушку, которой у него нет?

– Волер, наверное, имел в виду оружие, которое у Сивертсена было с собой. Я бы крикнул то же самое.

– Ну да, но знаешь, где мы нашли тот пистолет? В чемодане.

– У Волера были все основания считать, что перед ним чемпион Дикого Запада по скоростному доставанию пистолетов из чемодана.

Беата рассмеялась:

– Ты ведь пойдешь выпить с нами пивка?

Он посмотрел на нее, и ее улыбка застыла, а румянец залил все лицо и шею.

– Харри, я не хотела…

– Ничего. Отпразднуешь за двоих, Беата. Я свое дело сделал.

– Но просто побыть с нами ты можешь?

– Вряд ли. Это последнее дело в моей карьере. – Щелчок – и окурок светлячком полетел вниз. – Со следующей недели я больше не полицейский. Может, конечно, именно это и следовало бы отметить, но не таким образом.

– И чем ты займешься?

– Чем-нибудь. – Харри встал. – Чем-нибудь другим.

На стоянке к нему подошел Волер:

– Уже уходишь, Харри?

– Устал. Ну и каково быть знаменитым?

Волер сверкнул белозубой улыбкой:

– Всего лишь пара фотографий для газет. Да ты ведь и сам прекрасно знаешь.

– Если ты про тот случай в Сиднее, то меня представили эдаким ковбоем за то, что я застрелил маньяка, а ты его поймал живым и здоровым. Именно такой герой полицейский нужен нашему социал-демократическому государству.

– Это сарказм?

– В общем-то нет.