Пентаграмма

– Да-а? – Олег нетерпеливо забарабанил по маминому креслу, чтобы его выпустили из машины.

По дороге к городу Ракель откинула голову на спинку сиденья и сказала, что считает Харри привлекательным, но сразу оговорилась, чтобы он не вводил себя в заблуждение на ее счет. Тот ответил, что считает ее куда более привлекательной, и сразу оговорился, что она может вводить себя в любые заблуждения на его счет. Они остановились у Экебергского обрыва – внизу лежал весь город, а между городом и ними летали черные птички с раздвоенными хвостами.

– Ласточки, – улыбнулся Харри.

– Низко как летают, – сказала Ракель. – Значит, будет дождь?

– Да. Передавали, что дождь.

– Ах, какая прелесть! Они поэтому летают? Сообщают о погоде?

– Нет, – ответил Харри. – Они работают, очищают воздух от насекомых.

– А почему они так быстро снуют туда-сюда? Как будто в панике.

– У них не так много времени. Сейчас насекомые еще в воздухе, но с заходом солнца охоту нам придется закончить.

– Ты хотел сказать: «Им придется закончить»?

Она повернулась к нему. Харри смотрел стеклянными глазами куда-то вдаль.

– Да, конечно, – ответил он. – Извини, задумался.

Публика, пришедшая на премьеру, разместилась на площади перед Национальным театром. Там создали тенек, и знаменитости беззаботно беседовали со знаменитостями, кругом вертелись журналисты и тихо жужжали камеры. Если не принимать во внимание сплетни о каком-нибудь новом летнем увлечении, все разговоры были на одну тему: вчерашний арест велокурьера-маньяка.

Когда они проходили внутрь, Харри слегка приобнял Ракель за талию, и она сквозь тонкую ткань почувствовала тепло его пальцев. Вдруг прямо перед ними возникло лицо:

– Рогер Йендем из «Афтенпостен». Извините, мы проводим опрос. Поймали, наконец, похитителя той женщины, которая должна была сыграть главную роль в сегодняшнем спектакле. Что вы об этом думаете?

Они остановились, и Ракель почувствовала, как Харри убрал руку с ее талии.

Лицо журналиста застыло в улыбке, но глаза бегали.

– Мы ведь с вами знакомы, Холе. Я работаю в криминальной хронике. Мне довелось пару раз брать у вас интервью по возвращении из Сиднея. Вы как-то сказали, что я единственный журналист, который не искажает ваши цитаты. Помните?

Харри задумчиво посмотрел на Рогера Йендема и кивнул.

– Хм… Решили расстаться с криминальной хроникой?

– Нет-нет! – Журналист решительно помотал головой. – Просто подменяю коллегу. Лето, отпуска. Могу я взять интервью у инспектора полиции Харри Холе?

– Нет.

– Неужели?

– «Нет» – в том смысле, что я не инспектор полиции, – объяснил Харри.

Казалось, журналист потрясен:

– Но ведь я же вас видел…

Харри быстро посмотрел по сторонам и наклонился к Йендему:

– У вас есть визитка?

– Да… – Он протянул ему белую карточку с логотипом газеты: «Афтенпостен» синими готическими буквами. Харри сунул ее в карман. – Я работаю до одиннадцати.

– Там посмотрим.

Рогер Йендем проводил их удивленным взглядом. Они продолжили подниматься по лестнице. Ракель снова почувствовала теплое прикосновение Харри.

У входа в зал их встретил мужчина с бородкой, улыбкой и слезами на глазах. Ракель видела это лицо раньше – в газетах. Вилли Барли.

– Рад, что вы пришли вместе, – пробормотал он, распахивая объятья.

После секундного замешательства Харри позволил себя обнять.

– А вы, должно быть, Ракель. – Вилли Барли подмигнул ей через плечо Харри. Его он прижал к себе так крепко, как ребенок только что найденную плюшевую игрушку.

– Что это означало? – спросила Ракель, когда они нашли свои места в середине четвертого ряда.

– Выражение мужской дружбы, – бросил Харри. – Художник…

– Нет, не это. Ты сказал, что больше не инспектор полиции?

– Вчера закончился мой последний рабочий день в Главном управлении.

Она посмотрела на него:

– И ты ничего не сказал?

– Что-то я сказал. Тогда в саду.

– И чем ты теперь займешься?

– Чем-нибудь другим.

– Чем же?

– Чем-нибудь совершенно другим. Мне тут через приятеля поступило одно предложение, и я согласился. Надеюсь, для меня наступают лучшие времена. Потом расскажу.

Занавес поднялся.

Когда занавес опустился в последний раз, зал разразился шквалом аплодисментов. Они не стихали еще минут десять.

Актеры выбегали на сцену и убегали поодиночке и в различных комбинациях, до тех пор пока комбинировать уже стало некого, и они просто выстроились в ряд послушать овации. Всякий раз, когда Тойя Харанг делала шаг вперед, чтобы поклониться, раздавались крики «браво». В конце концов на сцену вытащили всех, кто имел к постановке хоть какое-то отношение, и Вилли Барли обнял Тойю, и у всех на глазах были слезы – и на сцене, и в зале.

Даже Ракель достала платок и крепко держала Харри за руку.

– Странно на вас смотреть, – подал голос Олег с заднего сиденья. – Что-то не так?

Ракель и Харри синхронно покачали головами.

– Так вы снова друзья? Или как?

Ракель улыбнулась:

– Олег, мы ведь и не были недругами.

– Харри?

– Да, шеф? – Харри взглянул в зеркало.

– Это значит, что скоро мы снова пойдем в кино? На фильм для мальчишек?

– Возможно. Если это будет хороший фильм.

– Вот как? – вмешалась Ракель. – А я что буду делать в это время?