Пентаграмма

Сегодня, чтобы усадить всех сотрудников в большом зале зеленого сектора шестого этажа, пришлось поставить дополнительные стулья. Настроение было чуть ли не торжественным. Никакого перешептывания – все тихо сидят и что-то пишут в блокнотах, дожидаясь восьми часов. Харри насчитал семнадцать склоненных голов. Стало быть, отсутствует только один. Перед ними, скрестив руки на груди и поглядывая на «ролекс», стоял Том Волер.

Секундная стрелка достигла нужной точки и замерла по стойке «смирно».

– Приступим, – объявил Том Волер, и все дружно выпрямились. – Руководителем следственной группы назначен я, моим помощником будет Харри Холе.

В едином порыве удивления все повернули головы к дальнему краю стола, где сидел Харри.

Волер продолжил:

– Прежде всего хочу поблагодарить тех из вас, кто по первому сигналу, не заставляя себя долго ждать, бросил отпуск, путевки и прочее, чтобы приехать сюда. Боюсь, вскоре придется пожертвовать не только отпуском. Но времени рассыпаться в благодарностях у меня не будет, так что я говорю вам спасибо на месяц вперед. Идет?

Собравшиеся захихикали и закивали. Так хихикают и кивают будущему начальнику, подумал Харри.

– Во многих отношениях этот день – особенный.

Волер включил проектор. На экране за его спиной появилась первая страница «Дагбладет» с крупным заголовком: «Маньяк разбушевался?» Никаких фотографий. Просто два слова угловатым шрифтом. В наше время уважающая себя редакция не стала бы печатать на первой странице вопросительный знак. Мало кому было известно (а уж в этом зале точно никому), что решение добавить вопросительный знак было принято за пару минут до того, как выпуск отправили в печать, и для этого понадобилось дозвониться до главного редактора, который отдыхал в Тведестранне.

– В Норвегии серийных убийц не было с восьмидесятых, когда свирепствовал Арнфинн Нессет, – сказал Волер. – По крайней мере, нам о них неизвестно. Маньяк для Норвегии – редкость. Причем такая, что о нем узнает вся страна. Так что, ребята, за нами сейчас наблюдают миллионы глаз.

Он артистично выдержал паузу, хотя мог бы обойтись и без нее: значимость нынешнего расследования сотрудники поняли еще вчера, когда их обзванивал Мёллер.

– Если это действительно серийный убийца, – продолжал Волер, – нам в чем-то даже повезло. Прежде всего, потому что среди нас есть человек, который раскрыл подобное дело. Думаю, все вы помните блестящее расследование инспектора Холе в Сиднее. Харри?

Харри снова оказался в центре всеобщего внимания. Откашлялся. Почувствовав, что голос может подвести, откашлялся еще раз и произнес:

– Не уверен, что моя работа в Сиднее – пример для подражания. – Он кисло улыбнулся. – Как вы, наверное, помните, закончилось все тем, что преступника я застрелил.

Никто не засмеялся и даже не ухмыльнулся. Харри же не будущий начальник.

– Ну, могло бы быть и хуже. – Волер снова посмотрел на «ролекс». – Многим здесь знаком психолог Столе Эуне. Несколько раз мы уже прибегали к его помощи. Сегодня он согласился прийти и рассказать о мании убийства. Кому-то это все известно, но повторение – мать учения. Он придет в…

Открылась дверь. Сотрудники обернулись: в зал, тяжело дыша, вошел мужчина в твидовом костюме. Над четко очерченным округлым брюшком красовался оранжевый бант. Потная лысина, потное лицо, на котором бросались в глаза темные (крашеные?) брови и очки – такие узкие, что возникало сомнение, можно ли хоть что-нибудь в них увидеть.

– Вспомни о солнце… – начал Волер.

– …оно и взойдет, – завершил Столе Эуне, доставая из нагрудного кармана платок и протирая им лоб. – И, черт возьми, светит нещадно!

Он дошел до стола и плюхнул на пол потертую кожаную сумку.

– Доброе утро, уважаемые. Приятно видеть так много молодых особ, которые не поленились проснуться в столь ранний час. С кем-то из вас я знаком, а кое с кем пока не встречался.

Харри улыбнулся. Уж с ним-то Эуне встречался. Много лет назад Харри заявился к нему со своими проблемами, и, хотя Эуне не был специалистом по лечению алкоголизма, он постарался ему помочь, а впоследствии их знакомство переросло даже в некоторое подобие дружбы.

– Открывайте блокноты, шалопаи! – Эуне кинул пиджак на спинку кресла. – Вид у вас как на похоронах, и, в общем-то, это оправданно. Но прежде чем я уйду, хочется увидеть на ваших лицах хоть одну улыбку. Это приказ. А теперь будьте внимательны: говорить и писать буду быстро.

Эуне схватил лежащий у белой доски фломастер и начал с бешеной скоростью писать одно, рассуждая в это время совершенно о другом:

– Есть все основания полагать, что серийные убийцы существуют с тех самых пор, когда на земле стало достаточно людей, чтобы убивать их сериями. Но многие берут за точку отсчета тысяча восемьсот восемьдесят восьмой год, так называемую «осень ужаса», когда впервые было задокументировано дело о серии убийств с явно сексуальным мотивом. Жертвами первого маньяка в истории Нового времени стали пять женщин. Личность преступника установить так и не удалось, и он бесследно исчез, получив в народе прозвище Джек Потрошитель.