Пентаграмма

Николай Луб осторожно положил пальцы на клавиши. В пустой комнате зазвучала мягкая, нежная музыка. Петр Ильич Чайковский, Концерт номер один си-бемоль минор для фортепиано с оркестром. Многие пианисты считали это произведение сложным и лишенным изящества, но для уха Николая не было на свете музыки прекраснее. Стоило заиграть те немногие такты, которые он помнил, и в сердце просыпалась ностальгия. И пальцы невольно искали те самые, нужные клавиши на расстроенном пианино в Староакерском приходском доме.

Он выглянул в открытое окно. Со стороны кладбища доносилось пение птиц. Вспомнились летние дни в Ленинграде и отец, который брал его с собой туда, где когда-то бушевала война, а теперь в забытых братских могилах лежали дед Николая и братья отца и матери.

«Послушай, – говаривал отец, – как красиво поют птицы».

Кто-то кашлянул. Николай обернулся.

На пороге стоял высокий мужчина в футболке и джинсах. Одна ладонь забинтована. Николай сразу же принял его за дебошира – из тех, что иногда сюда наведываются.

– Могу я чем-нибудь помочь? – Из-за плохой акустики голос прозвучал менее дружелюбно, чем ему хотелось.

Незнакомец переступил порог:

– Надеюсь. Я пришел исправлять содеянное.

– Отрадно слышать, – сказал Николай. – Но я не исповедник. Там, у входа висит табличка, на ней часы приема. Приходите, когда указано.

Человек подошел ближе. По черным кругам под глазами Николай понял, что тот давно не спал.

– Я пришел починить звезду, которую сломал.

Через пару секунд до Николая дошел смысл его слов.

– Ах вон оно что… – протянул он. – Но это тоже не ко мне. Хотя, прямо скажу, мне и самому не нравится, что звезда выломана и висит вверх ногами. – Он улыбнулся. – Для церкви, мягко говоря, неподобающе.

– Так вы здесь не работаете?

Николай покачал головой:

– Мы просто иногда снимаем этот зал. Я из храма Святой равноапостольной княгини Ольги.

Мужчина поднял бровь.

– Русская православная церковь, – пояснил Николай. – Я иеромонах и пресвитер. А вам нужно найти кого-нибудь из руководства здешней церкви.

– Хм. Спасибо. – Мужчина не уходил. – Чайковский? Первый концерт для фортепиано?

– Верно. – Николай даже удивился: этот норвежец в футболке совсем не походил на образованного человека. Скорее на бродягу.

– Мне его играла мама, – пояснил тот. – Говорила, что это трудное произведение.

– У вас хорошая мама.

– Да, она была очень доброй. Почти святой. – Он криво улыбнулся.

Эта улыбка смутила Николая. Какая-то она была противоречивая: дружелюбная и циничная, вроде бы радостная, но в ней угадывалась и душевная мука.

– Спасибо за помощь, – сказал мужчина и направился к двери.

– Не за что.

Николай повернулся к фортепиано и сосредоточился. Осторожно нажал на клавишу, почувствовал, как мягко и неслышно молоточек коснулся струны… И вдруг подумал, что не услышал, как закрывается дверь. Обернувшись, он увидел, что незнакомец стоит у двери и разглядывает звезду в разбитом окошке.

– Что-то случилось? – спросил иеромонах.

Мужчина поднял взгляд:

– Да нет. А почему вам кажется неподобающим, что звезда висит вверх тормашками?

Николай усмехнулся:

– Это же перевернутая пентаграмма!

На лице у собеседника отразилось непонимание.

– Пентаграмма, или пентакль, – древний священный символ не только в христианстве. Видите – пятиконечная звезда, нарисованная без отрыва руки. Похожа на звезду Давида. Изображения пентаграммы находят на могильных камнях, которым по нескольку тысяч лет. Но перевернутая пентаграмма – когда три луча внизу, а два вверху – один из основных символов в демонологии.

– Демонологии? – Голос прозвучал спокойно и уверенно, как будто собеседник Николая привык получать ответы.

– Учение о силах зла. Оно возникло, когда люди еще верили, что зло в мире исходит от демонов.

– А теперь что, демонов отменили?

Николай повернулся на табурете. Неужели он ошибся? Слишком пытливый ум для дебошира или бродяги.

– Я из полиции. – Мужчина словно прочитал его мысли. – Мы там привыкли спрашивать.

– Ясно. А почему вы спрашиваете именно об этом?

Холе пожал плечами:

– Не знаю. Я этот символ видел совсем недавно. Сейчас не вспомню, где именно и насколько это важно. А какому демону он соответствует?

– Дьяволу, – сказал Николай по-русски и нажал сразу три клавиши – диссонанс. – Сатане.