Пентаграмма

Когда они проходили внутрь, Харри слегка приобнял Ракель за талию, и она сквозь тонкую ткань почувствовала тепло его пальцев. Вдруг прямо перед ними возникло лицо:

– Рогер Йендем из «Афтенпостен». Извините, мы проводим опрос. Поймали наконец похитителя той женщины, которая должна была сыграть главную роль в сегодняшнем спектакле. Что вы об этом думаете?

Они остановились, и Ракель почувствовала, как Харри убрал руку с ее талии.

Лицо журналиста застыло в улыбке, но глаза бегали.

– Мы ведь с вами знакомы, Холе. Я работаю в криминальной хронике. Мне довелось пару раз брать у вас интервью по возвращении из Сиднея. Вы как-то сказали, что я единственный журналист, который не искажает ваши цитаты. Помните?

Харри задумчиво посмотрел на Рогера Йендема и кивнул.

– Хм… Решили расстаться с криминальной хроникой?

– Нет-нет! – Журналист решительно помотал головой. – Просто подменяю коллегу. Лето, отпуска. Могу я взять интервью у инспектора полиции Харри Холе?

– Нет.

– Неужели?

– «Нет» – в том смысле, что я не инспектор полиции, – объяснил Харри.

Казалось, журналист был потрясен:

– Но ведь я же вас видел…

Харри быстро посмотрел по сторонам и наклонился к Йендему:

– У вас есть визитка?

– Да… – Он протянул ему белую карточку с логотипом газеты: «Афтенпостен» синими готическими буквами. Харри сунул ее в карман. – Я работаю до одиннадцати.

– Там посмотрим.

Рогер Йендем проводил их удивленным взглядом. Они продолжили подниматься по лестнице. Ракель снова почувствовала теплое прикосновение Харри.

У входа в зал их встретил мужчина с бородкой, улыбкой и слезами на глазах. Ракель видела это лицо раньше – в газетах. Вилли Барли.

– Рад, что вы пришли вместе, – пробормотал он, распахивая объятия.

После секундного замешательства Харри позволил себя обнять.

– А вы, должно быть, Ракель. – Вилли Барли подмигнул ей через плечо Харри. Его он прижал к себе так крепко, как ребенок только что найденную плюшевую игрушку.

– Что это означало? – спросила Ракель, когда они нашли свои места в середине четвертого ряда.

– Выражение мужской дружбы, – бросил Харри. – Художник…

– Нет, не это. Ты сказал, что больше не инспектор полиции?

– Вчера закончился мой последний рабочий день в Полицейском управлении.

Она посмотрела на него:

– И ты ничего не сказал?

– Что-то я сказал. Тогда в саду.

– И чем ты теперь займешься?

– Чем-нибудь другим.

– Чем же?

– Чем-нибудь совершенно другим. Мне тут через приятеля поступило одно предложение, и я согласился. Надеюсь, для меня наступают лучшие времена. Потом расскажу.

Занавес поднялся.

Когда занавес опустился в последний раз, зал разразился шквалом аплодисментов. Они не стихали еще минут десять.

Актеры выбегали на сцену и убегали поодиночке и в различных комбинациях, до тех пор пока комбинировать уже стало некого и они просто выстроились в ряд послушать овации. Всякий раз, когда Тойя Харанг делала шаг вперед, чтобы поклониться, раздавались крики «браво». В конце концов на сцену вытащили всех, кто имел к постановке хоть какое-то отношение, и Вилли Барли обнял Тойю, и у всех на глазах были слезы – и на сцене, и в зале.

Даже Ракель достала платок и крепко держала Харри за руку.

– Странно на вас смотреть, – подал голос Олег с заднего сиденья. – Что-то не так?

Ракель и Харри синхронно покачали головами.

– Так вы снова друзья? Или как?

Ракель улыбнулась:

– Олег, мы ведь и не были недругами.

– Харри?

– Да, шеф? – Харри взглянул в зеркало.

– Это значит, что скоро мы снова пойдем в кино? На фильм для мальчишек?

– Возможно. Если это будет хороший фильм.

– Вот как? – вмешалась Ракель. – А я что буду делать в это время?

– Ты можешь играть с Улавом и Сестрёнышем, – радостно предложил Олег. – Мам, это очень здорово! Меня Улав научил играть в шашки!

Харри свернул на площадку перед домом и остановился. Мотор глушить не стал. Ракель вручила Олегу ключи от дома и выпустила его из машины. Вдвоем с Харри они посмотрели, как мальчик вихрем промчался по гравиевой дорожке.

– Господи, каким же он стал большим, – сказал Харри.

Ракель положила голову ему на плечо:

– Зайдешь?

– Не сейчас. Нужно кое-что еще сделать по работе. Закончить дела.

Она погладила его по щеке:

– Можешь зайти и попозже. Если захочешь.

– Хм… Ты хорошо подумала, Ракель?

Она вздохнула, закрыла глаза и прислонилась лбом к его шее.

– Нет. И да. Знаешь, это все равно что прыгать из горящего дома. Лучше уж сломать ноги, чем сгореть.

– Пока не упадешь, кажется, что лучше.

Они сидели, молча смотрели друг на друга и слушали неровное тарахтение мотора. Потом Харри легонько взял Ракель за подбородок и поцеловал. Ей показалось, что она теряет равновесие, теряет почву под ногами, теряет рассудок, и он был единственным ее спасением. И еще ей показалось, что она горит и падает одновременно.

Она не знала, сколько длился поцелуй, и, когда он осторожно высвободился из ее объятий, шепнула:

– Я оставлю дверь открытой.

Ей следовало бы знать, что это глупо.

Ей следовало бы знать, что это опасно.

Но она уже устала думать. Она думала все эти недели без него.

Глава 33 Ночь на понедельник. «Благословение Иосифа»