Пепел

– Как может возникнуть такое цунами? – спросил астро-адмирал, бледнея. – Наш камень упал неделю назад, там что, еще до сих пор плещут такие волны, это же невозможно по закону сохранения энергии?

– Я не физик, господин адмирал. Вы спросили, отчего погиб пилот, я выдал вам соображения, причем не мои.

– Хорошо, Дод, оставьте меня, мне надо подумать.

Когда Дод Мадейрос покинул командующего базой, тот был в панике.

* * *

Пот лился градом, но стекал он медленно, скапливаясь в районе подмышек, хотя пропитанная, как губка, майка не могла ему помешать, это давала о себе знать уменьшенная сила тяжести. Как ни странно, он испытывал от этого удовольствие – удовольствие усталости. Датчики перед глазами фиксировали пульс, давление и прочие медицинские характеристики. Одновременно они показывали изменения внешней среды. Сейчас началось понижение окружающей температуры. Важно было не сбрасывать темп вращения педалей. Когда стрелка электрического градусника перескочила отрицательную область, Хадас покрылся испариной, но это было явно лучше пятидесятиградусной жары, которая отмечала середину запланированной дистанции. Если бы это был натуральный велосипед, он бы за время тренировки отмахал километров пятьдесят, а перед этим была центрифуга. Но близок, близок был конец этому самоистязанию.

Когда прозвенел звонок, отмечающий окончание упражнения, Хадас соскочил с тренажера и выбрался из термокамеры. Тело сразу покрылось гусиной кожей, здесь, в основном зале, было тепло. Хадас произвел несколько движений, успокаивая сердце, стянул майку, обычную, без всяких технических вывертов. В этом была своя прелесть: в ней он имел возможность ощущать свой собственный пот, а не поглощающие его пластины.

Возле душевой Хадас столкнулся с Фериклом, только на днях вернувшимся с матушки-Земли. Тот сидел в кресле, запрокинув голову, и, похоже, умирал. Хадас тронул его за плечо.

– Что, тяжко после отпуска, а?

Ферикл открыл глаза, они были красные от прилива крови, скорее всего после центрифуги.

– Сдохнуть хочется, друг, ей-богу!

– Как там в цивилизации?

– Там-то? Вам расскажи, так все рванете, ищи потом.

– Ну, насчет всех ты не прав. Пойдем ополоснемся. Ты, наверное, закончил?

Ферикл тяжело поднялся:

– Думаю, для первого раза довольно, а то сильно жить хочется.

Когда они, раздевшись, встали под струи воды, Хадас продолжил беседу:

– Так вот, например, Руи Скилачче твоя цивилизация даром была не нужна. Пенсию он отвоевал, но, как видишь, даже не стал ее получать: мне кажется, даже если бы не трагедия, он бы все равно остался здесь.

– Да, у вас тут столько всего случилось, пока меня не было. Но скажу откровенно: Скилачче был кретин старой закваски. Я бы на его месте не полетел. Пусть бы молодые рисковали. Вот Цар, например, отказался наотрез, и что ему сделали? Даже на гауптвахту не сел пока. Тем более ты у нас теперь знаменитость, тебе надо бы знать: похоже, дело идет к тому, что нас всех тут очень скоро спишут, не глядя на заслуги и стаж невесомости.

– Это почему? – Хадас заинтересовался.

– Ходят слухи, – Ферикл снизил голос, – «яйцеголовые» вывели каких-то мутантов, с помощью облучения генов или какого-то специального режима воспитания. Эти получеловеки сразу с пеленок готовятся в пилоты, они выносливей роботов, в них какие-то укороченные нервные связи или вовсе искусственные нервы, в общем, реакция моментальная, ты вот видишь в переднем экране то, чего там уже нет, а он истинную картину. Вот такие пироги с котятами.

– А откуда ты знаешь?

– Неважно. Ты лучше подумай, куда податься без пенсии.

– Ерунда все это, кто этих мутантов пробовал в бою?

– Не знаю, может, их вообще нет, я за что купил, за то и продаю.

– Ладно, не злись, лучше скажи, что там приволок «Тесей», не из-за тебя же одного его пригнали с Земли?

– Я в контейнеры не заглядывал, знаю, привезли несколько новых людей, может, даже пилотов.

– Ну вот, а ты говоришь, нас спишут. Ну, пока.