Пепел

– Ну-у, Сашенька, – опять встрял штабс-капитан, – согласно гениальной рекогносцировки Его Высокоблагородия никаких ран у нас быть не должно. Если что и будет, то наповал, в протирке не нуждающееся. Ну а если будут раны, да от одного твоего присутствия мы их не заметим! О!..

– О! – было воскликнуто по поводу того, что сестра Александра уже разливала…

– А с этими что делать? – спросил барон Штакельберг, оглядывая трупы.

– Ну, я их точно погребать не буду, – ответил Иван Хлопов.

– Предоставим мертвым хоронить своих мертвецов, – сказала сестра Александра.

Глава 19

Из метели возникли два матроса с надписью «Гангут» на бескозырках и красными повязками на рукавах. Они поднимали руки, тормозя грузовик.

– Давим, едем или остановим, полюбопытствуем? – спросил Штакельберг.

– Полюбопытствуем. Но и только! – при произнесении последней фразы полковник очень строго зыркнул на барона.

– По обстоятельствам, Ваше Высокоблагородие, – последовал ответ.

Обстоятельства не позволили ограничиться «и только».

– Вы кто? Где Берш? – обалдело спросил матрос, увидев открывшего дверцу Штакельберга.

Но вся его обалделость, целиком направленная на погоны с вензелями, не успела выразиться в другие вопросы. У второго тоже. Оба, притиснутые к кабине (обоих за грудки) Штакельбергом, молча и умоляюще глядели в избыточную пытливость, ожидая своей участи.

– Берш уплыл. На дно. И вы туда уплывете, коли вам на «Гангуте» не плавается. Большевики?

Последний вопрос прозвучал так, что оба притиснутых начали мотать головами: «Нет, – мол, – ни в коем случае».

– А ведь врете, – избыточная пытливость улыбалась, а притиснутым от такой улыбки стало совсем плохо.

– Не, – прохрипел один из них, – мы не в партиях, Вашблагородь… мы – вообще… Центробалт направил…

– А почему про Берша спрашивали?

– Так он же начальник наш из Центробалта. Он в этом грузовике сидел, когда туда ехал, – первый притиснутый повел глазами влево, второй даже мычать не мог от страха. – Велел бдительность блюсти…

– Ну и как, блюдете?

– Блюдем. У нас пост тута… А тута мичман наш пробежал, говорит, из Питера телефонит товарищ Лурьин, назад Берша требует. Увидишь, говорит, грузовик, останови и скажи Бершу… Там Бубликов в Богдановичку прибыл, состав на Москву готов…

– Вот так, значит… А кто ж этот Лурьин, если он зама Центробалта требует?

– А он и самим Центробалтом заправляет и вообще…

– Ладно, живите… только маузеры ваши отстегнуть и мне отдать! Быстро, или к Бершу поплывете!

Исполнено было мгновенно. Вид пулемета из-за борта хорошо вдохновляет выполнение приказаний.

– Если мичман еще раз прибежит…

– Не, теперь не прибежит, теперь только через два часа, когда нас менять.

– Ну и славненько! Счастливо оставаться, и не вздумайте сами никуда бежать. Впрочем, нет… Иван, там в кузове веревка была.

– Почему была – вот она. Помочь?

– Сам справлюсь.

Штакельберг, действительно, вполне оперативно справился сам: через две минуты оба стража ревопорядка с крейсера «Гангут» стояли привязанными спинами назад к одному столбу, а второй, доселе молчавший, обрел дар речи и, радостно улыбаясь, согласился:

– И пра-ально, Вашблагородь, теперь отбояримся, скажем, взвод с пулеметами напал…

– Видите, как все к месту, Ваше Высокоблагородие, – сказал Штакельберг, садясь в кабину. – И состав вам на Москву подан. Вполне уместно воспользоваться, раз сам Бубликов побеспокоился.

– А кто это такой?

– У-у-у! Сейчас познакомимся, если заодно не пристрелим. Лично я сожалеть мало буду… А ведь я был на этом «Гангуте», когда Государь его посещал в прошлом году. Может, и эти морды там были, хотя… тогда они были не мордами…

Перед парадным подъездом стояла толпа «братишек», стражей ревпорядка, и вразнобой гомонила. Толпа явно уже знала о Берше и грузовике и внезапное появление машины прямо перед подъездом встретила прекращением гомона и недоуменной тишиной, длившейся, правда, мгновение, ибо тишина была уничтожена боевым кличем барона Штакельберга. Исторгая совершенно непотребный рев, он вывалился из кабины с браунингом и маузером в руках, и понесся на толпу. Вслед за ним – полковник. Иван Хлопов сначала едва пулемет не уронил, когда по ушам его ударил чудо-звук, но быстро оправился, и пулемет его заработал вполне грамотно. Оцепеневшая от боевого клича толпа, была уничтожена пулеметом, редкие уцелевшие бежали прочь от особняка, а, судя по взрывам внутри здания, барон и полковник начали работать гранатами. Хлоповский пулемет после обуздания окон, перенесся на хлоповских руках в особняк и приступил к следующему этапу совместной с пистолетами и гранатами работы.

Штабное авто сразу заняло позицию за колонной ворот во двор, ситуация позволила.

– Тэ-эк, наши в атаку пошли, – проговорил штабс-капитан, еще раз проверяя затвор «кольта». – Сашенька, ты как?

Сестра Александра ойкнула, вздрогнула и головой покачала, услыхав боевой клич барона Штакельберга.

– У меня в порядке, – тихо сказала она чуть позже.

Ее винтовка была наведена на крайнее окно, где виднелась суета многочисленных теней.