Пепел

Последние два месяца особенно любимым местом Его здесь был Братский монастырь. Всего два раза Он туда заходил, оба раза заставал там Аликс, а уходить не хотелось. И так и не разглядел чудотворную Могилёвскую Божию Матерь из правого придела, хотя оба раза прикладывался в полумраке к Ее окладу. У Аликс есть Ее маленький списочек, по приезду надо будет обязательно рассмотреть. Почему-то именно к этой иконе Он чувствовал в последнее время особую приязнь. Хотел сегодня заехать, в монастыре взять образок Ее, чтоб подарить Маман, но в монастырь Его не отпустили – арестант. Сейчас Он снова встретится с Маман в Ее вагоне на кратковременном свидании, теперь уже в последний раз. Три дня, уже арестованный, Он провел вместе с Ней, и встречей остался очень доволен. Спала пелена с глаз Матери, оттаяла Она, и все три дня проплакала… проплакала не о потерянном троне Сына, а каким-то высоким тихим плачем, каким плачут о себе. Его Августейшая Мать, Вдовствующая Императрица Мария Федоровна, урожденная принцесса Дагмара, была удивительной женщиной, с силой воли, почти равной почившего Ее Супруга, Александра III. Красавица из красавиц, Она к тому же обладала почти мужской физической силой. Когда Он был еще пятилетним малышом-Наследником, Она по неспокойному Финскому заливу с Ним на плечах спокойно проплыла мощным размашистым брасом больше версты. Он же, на шее у Нее восседая, то замирал от страха, то визжал от восторга. Сопровождавшие заплыв моряки на лодке тоже замирали, головами покачивали и крякали восхищенно-уважительно: вот какая у России Императрица! И каждый прикидывал, что сам бы он, даже без нагрузки на загривке, вряд ли бы на такой заплыв решился, да и вода в Финском заливе – не парное молоко. Доплыв, Она подержалась за камень, к которому плыла, поулыбалась, минут за пять отдышалась и с тем же Грузом поплыла назад.

Только один человек в мире и один раз смог сделать невозможное – перебороть совместную волю Александра III и Марии Федоровны. Этим человеком был Он, Наследник Ники, будущий Николай II. Его воля оказалась сильней – Он женился на Аликс Дармштадтской, нынешней Александре Федоровне, вопреки родительской воле. Возможно тогда и родилась безотчетная, сильная неприязнь Императрицы Вдовствующей к Императрице Царствующей, неприязнь, переросшая почти в патологию: все, что ни исходило от Александры Федоровны, воспринималось в штыки Марией Федоровной. Любые бредни про Императрицу Царствующую Императрица Вдовствующая слушала благосклонно, с верою воспринимала и передавала дальше. Все приближенные к Большому двору подвергались с Ее стороны обструкции, все осуждавшие Александру Федоровну, любезно принимались. Именно при поддержке Марии Федоровны почти весь Романовский клан постоянно обсуждал и осуждал Царствующую Императрицу.

Милая улыбка, в которую Вдовствующая Императрица заковала свой клокочущий пламень, осталась у всех в памяти как символ Ее доброты. Клокотанья пламени не видел никто. Как не видел никто плача по ночам Императрицы Царствующей, когда атаки на Нее со стороны клана приобрели уже недюжинный размах. И никто и никогда не слышал ни одного слова недоброго, ни одного вздоха укоризненного в адрес Августейшей свекрови, и дети Ее воспитывались в абсолютном уважении, почтении и любви к Бабушке, Матери Своего обожаемого Супруга. И это было не благородство, не мирское великодушие, это была уже другая высшая духовная ступень – христианская любовь к гонителям, за которую плата – физическое здоровье и полное осознание, что раз так, ну значит так, это Богу угодно, то есть, то, что гонителям Ее было не просто недоступно, но, начни им чего-то толковать на этот счет, они б вообще не поняли о чем речь. Они, во главе с Марией Федоровной, вообще перестали что-либо понимать и не могли уже понять главного: то, что по их почину происходит в Царствующем доме – это не рубка сука, на котором сидишь, это – хуже, это начало необратимой катастрофы.

Со всех сторон они у Него рвали власть, урывали все, что можно, не понимая недопустимость этого вообще никогда, тем более в такое время, когда нужна твердая непоколебимая власть, а не развал власти. Вконец обезумевшая Великая Княгиня Анастасия, жена Николая Николаевича, плела про Императрицу такое, чего не услышишь в последнем Хитровском подвале, а ее муженек, получив предложение от Львова и Тифлисского горголовы Хатисова о Госперевороте в свою пользу, то есть, о свержении Его с трона, три дня думал и ответил, что, мол, при нынешних условиях народ этого не поймет, мол, готовьте условия. О своих верноподданических обязанностях Племяннику, дядюшка и не вспомнил…

Он тогда пребывал в полной растерянности, которую никто не видел, кроме Аликс, она длилась всего несколько часов, одних из самых страшных часов своей жизни. Он и не предполагал такого Своего одиночества в Царствующем Романовском доме. Его друг и союзник – только Аликс. Он был ошеломлен реакцией Романовского дома на Свое решение стать Верховным Главнокомандующим. Все роптали.