Пепел Асгарда

И всё кончится Боргильдовой битвой, с неожиданным холодом подумала воительница. Отец вывел на неё всех асов, весь Асгард, весь Митгард, и Мимир ведает, что ещё, и проиграл. Проиграл, потому что ошибся, как ошибаться не имел права.

Да, он ошибся. Память перестала болеть, словно возрождённый меч принял большую часть муки на себя.

Великому О́дину вообще нельзя было никого вести на то проклятое поле. Следовало рассыпаться, затаиться, покинуть Асгард, быть может, даже предать его огню. Пусть бы Ямерт и его присные не нашли там ничего, кроме пепла – зато все асы и асиньи были бы целы. Райна-теперешняя знала, какое великое множество миров вмещает в себя Упорядоченное, и знала, что даже на пике собственного могущества Ямерт не мог разом оказаться в десяти местах.

Со всеми остальными сражаться было можно, даже с Предводителями Духов или Крылатыми Гигантами. Но сражаться надлежало совсем не так, как привыкли обитатели Валгаллы. Предстояло бы сделаться тенями, наносить удары в спину, внезапные и беспощадные, не оставляя свидетелей и не щадя пленных. Асы могли покинуть свой мир, раствориться среди бесконечных провалов и бездн вселенной, создать тайные убежища, и уже оттуда разить.

Райне доводилось сражаться подобным образом, не раз и не два, когда её наниматели, случалось, проигрывали не только битвы, но и войны. Она хорошо помнила юную королевну, сжавшуюся на краю разукрашенной золотым и розоватым кровати, помнила содрогавшуюся под ударами дверь, расшатывающиеся винты в кованых петлях; и помнила себя, холодную, сосредоточенную, с мечом в правой руке и кинжалом в левой, помнила свои слова, сказанные девочке-правительнице в тот миг, когда створки рухнули:

– Им тебя не тронуть.

Они попытались ввалиться гурьбой, но в проёме их встретила свистящая сталь Райны. То был добрый меч, клинок славной гномьей работы, и он не подвёл.

Они пытались стрелять, но два арбалетных болта она отшибла – мечом и кинжалом – и зарубила глупцов прежде, чем кто-то успел ей помешать.

А потом они с королевной лезли вниз из окна башни по связанным простыням, и скакали к ближайшему лесу, и устраивали потайной лагерь, а потом по одному и по двое убивали мародёров с насильниками, пока наконец не восстала вся округа, и враг не бежал с позором, а королевна, выучившаяся не отворачиваться и не падать без чувств, когда надо брать меч и сражаться, села на трон своего казнённого узурпатором отца…

Да, она, Райна, умела так сражаться.

Великий бог О́дин, думала она, так не умел. Но, быть может, успел научиться?

Остался позади пустой Ётунхейм, по его границам теперь обосновались мелкие людские племена и орочьи кланы. Приближалось небо и то, что за ним.

Райна знала, куда направляется Слейпнир. К тому месту, которое она сама тщательно избегала до последнего времени даже в мыслях.

Равнины Иды. Пустые и безжизненные, часть Большого Хьёрварда, но как бы и не Хьёрвард, и не Митгард, не Ётунхейм, не Свартальфахейм и не Муспель. Асгард, особый мир в пределах мира.

Слейпнир радостно заржал. Пусть здесь не осталось ничего, напоминающего о привычных чертогах, это был дом.

Райна ощутила, как напряглись по-прежнему могучие мышцы отца.

Она не задавала вопросов. Воительница уже поняла, что ответа она не получит. Великий бог О́дин затеял какую-то свою игру, и даже она, новообретённая дочь, служила в этой игре лишь одной из множества тавлейных фигурок. Лучше молчать, смотреть и слушать.

Но… для чего? Что в этом ей, воительнице Райне?

Вопрос застал её врасплох.

Века она сражалась лишь потому, что ничего иного делать просто не могла. Единственным утешением служило лишь то, что воевала она всегда по зову собственной совести, хоть и получая золото за службу.

Сражения помогали заполнить пустоту призраком боевого товарищества. Нет, не призраком, конечно же – настоящим товариществом. Те, кто сражался с ней плечом к плечу, видели в ней воительницу, человека, высокую, сильную и гордую, но – простую смертную. Разве что владеющую высоким и недоступным для прочих искусством боя.

Так что же станет делать она сейчас, найдя отца, получив меч, достойный валькирии, но не зная и не понимая замыслов «великого О́дина»?

Райна даже помотала головой, невольно вспомнив чародейку Клару Хюммель, «кирию Клару», как называла её валькирия, сама признавая главенство Боевого Мага в их походах. У Клары всё получалось легко, просто и понятно. Она не знала, что такое настоящее одиночество, она не умела ждать веками, тысячелетиями, стирающимися в пыль бесконечными вереницами дней, она была девочкой, ребёнком, однако валькирия находила справедливым, позволяя чародейке командовать ею.

Одна Клара Хюммель в бою могла сделать больше, чем все сёстры Рандгрид, окажись они вдруг все снова вместе на бранном поле.

Воительница Райна выучилась терпению. И сейчас, сидя за спиной отца верхом на восьминогом Слейпнире, она вновь ждала. Ждала, хотя раньше была уверена, что теперь-то её ожидание точно кончится.

* * *

– Помнишь, дочка?