Пепел Атлантиды

И все же, нервно улыбнувшись, мистер Форкл сошел с лестницы в комнату, и в воздухе повеяло грязными ногами – запах морщиники.

Встретившись с Софи взглядом пронзительных синих глаз, в которых мелькнул десяток нечитаемых эмоций, он пробормотал:

– Ну и сложно же вам, детям, придется.

Глава 18

– Вы живы? – спросила Софи, пытаясь осознать, что видит. Если бы ее мозг был компьютером, то выдавал бы сообщения об ошибках, а из ушей валил бы дым.

– Может, присядем и поговорим? – предложил мистер Форкл, делая осторожный шаг к ней.

– Нет! – Софи попятилась дальше, едва не свалившись с лестницы.

Она должна была радоваться, что он жив – и отчасти так и было.

Но под кожей твердела злобная ярость.

– Вы мне солгали!

На самом деле, он поступил с ней еще более жестоко.

– Вы умерли у меня на глазах! Я была вся в вашей крови! – она никогда, никогда не забудет, какой теплой и липкой она была. Как и удушающий запах железа, не отмывавшийся много дней. – А теперь вы просто приходите и просите присесть и поговорить, как будто ничего не случилось?

В глазах встали слезы, и она сморгнула их. Он их не заслуживал. С этого момента.

– Отнюдь, мисс Фостер. Все очень серьезно. Думаете, я просто так попросил привести вас одну? Я хотел дать вам время все обдумать. Но вместе с тем я понимал, что вы не захотите объяснять ситуацию друзьям. Поэтому я попросил Тиргана привести их с вами, чтобы я все рассказал – и я расскажу. Как только вы будете готовы.

– И что, это как-то затмит факт, что несколько недель мы считали вас мертвым? – она резко обернулась к Тиргану. – Вы знали?

– Не вини его, – попросил мистер Форкл. – Я сам попросил Коллектив подождать.

– Да что за больную игру вы…

– Это не игра, – перебил мистер Форкл. – Лишь отчаянный, не до конца продуманный план. Я думал, что готов, но было… невероятно тяжело.

– И что, мне вас пожалеть? Бедный мистер Форкл – наверное, было так тяжело притворяться мертвым.

Все вставало на свои места – и с каждой секундой становилось все хуже.

– Вы поэтому попросили Орели забрать ваше тело, чтобы его никто не увидел? Поэтому попросили не сажать ваш дурацкий Вандерлинг? – она сорвала с шеи медальон. – Семечко хоть настоящее?

– Прошу тебя, – прошептал он, поднимая руки, как при встрече с диким зверем. – Пожалуйста, осторожнее.

– С чего бы?

– Потому что больше у меня ничего не осталось, – сказал он и хриплым голосом добавил: – Семечко настоящее, мисс Фостер. Как и то, что произошло в Люменарии.

Несколько раз глубоко вздохнув, он продолжил:

– Вы держите в руках все, что осталось от моего брата.

Его слова расползлись в голове Софи илом.

– Вашего… брата.

Мистер Форкл кивнул, отводя взгляд и вытирая глаза.

– Моего брата-близнеца.

Так. А вот теперь Софи нужно было присесть.

Все плыло и дрожало – а может, дело было в ней самой. Она не понимала.

Ничего не понимала.

Тирган приобнял ее за плечи и отвел к одному из кресел.

– Вы знали? – спросила она. Ей хотелось отпихнуть его, но сил не хватало.

Кивнув, он усадил ее в бугристое кресло.

– Давно? – выплюнула Софи. – До Люменарии?

– Да, – признал Тирган. – Но они долго скрывали от нас правду. До «Лунного жаворонка», когда мы пытались придумать, как присматривать за тобой в Запретных городах. Мы часто шутили, что Форкл будто находился в двух местах одновременно. Но никогда не думали, что так и есть.

– Никто не должен был узнать, – тихо добавил мистер Форкл – и Софи поняла, что он не был мистером Форклом.

Не полностью.

Она тяжело сглотнула, когда ее накрыло новой волной горя. Она даже не заметила, сколько в ней было надежды, пока ее не отняли.

– Значит, ваш брат, – сказала она. – Это он…

Она замолчала, пытаясь понять, как описать их отношения.

Мистер Форкл не был ей как отец. Но он часто о ней заботился. И иногда заставлял поверить, что она ему действительно небезразлична.

– Это он был моим соседом? – закончила она слабо.

– А вот это объяснить будет непросто, – он подошел ближе, так знакомо переваливаясь с боку на бок, что заныло сердце. – Между нами не было различий. Я был им, и он был мной. У нас была одна жизнь, разделенная пополам.

Софи нахмурилась.

– То есть… иногда я была с вами?

– В какой-то мере ты всегда была со мной. Мы разделяли все мысли. Все чувства. Все воспоминания. Не было ничего индивидуального – только тела. Физически нам приходилось разделять время, поэтому мы составили строгое расписание и всегда его придерживались, даже если было неудобно. Но, прошу, не пытайся его угадать. Наше существование было бесшовно. Все, что мы говорили и делали – общее решение, даже если присутствовал лишь один.

– Я… ничего не понимаю.