Пепел Бикини

— Ну, что? Скоро ли у вас будет готово? Не пора ли подкрепиться?

Старая Киё обернулась и хотела ответить, но в этот момент дверь распахнулась — и на пороге появилась массивная фигура самого хозяина, господина Нарикава.

— Разрешите войти? — низким, простуженным голосом прогудел он.

Кубосава обомлел.

Перед ним качалось желтое одутловатое лицо с узкими припухшими глазками и седой щеточкой усов над улыбающимся ртом, а в ушах звучали слова:

— Вот, решил навестить вас, Кубосава-сан. Давно уже собирался…

Киё, Ацуко и Умэ склонились в почтительном поклоне. Ясуко испуганно таращила черные глазенки, прячась за спину бабушки. Первой опомнилась Киё.

— Входите, входите, господин Нарикава… Входите без церемоний. Как же, какая честь… сам хозяин навестил! Сюкити, что же ты стоишь столбом?

Кубосава пришел в себя. Семеня ногами и кланяясь, он подбежал к Нарикава и принял у него из рук тяжелую узловатую трость.

— Прошу вас, входите, пожалуйста… Конечно, сам хозяин! Я прямо-таки растерялся от неожиданности. Простите великодушно…

Тут только он заметил остановившихся в дверях капитана Одабэ и сэндо Тотими.

— Входите, входите, Одабэ-сан, Тотими-сан! Какая радость, какая честь! Навестить мое скромное жилище… Никогда не забуду этого благодеяния.

Действительно, приход хозяина был большой честью и большим благодеянием. Капитан и сэндо довольно часто навещали радиста, но никто из них, да и вообще мало кто в Коидзу мог похвастать, что принимал у себя богатого, влиятельного и отнюдь не склонного к фамильярности со своими служащими Нарикава.

Гости выпили по чашке зеленого чая с маринованными сливами, затем Киё, гордая и счастливая, подала тосо — рисовое вино, заправленное пряностями.

Нарикава выпил две чарки, шумно отдулся и вытер глаза.

— Замечательное тосо, — проговорил он. — Моя жена делает значительно хуже. Как тебе это удается, Киё-тян?

— Право, Нарикава-сан, тосо недостойно ваших похвал. Как я делаю? Очень просто. Кладу специи и снадобья в шелковый мешочек и опускаю в вино…

— Ага, в шелковый мешочек! А моя кладет в серебряную сетку… Я пришлю ее поучиться у тебя.

— Ах, что вы говорите, Нарикава-сан! Мне ли учить вашу почтенную супругу…

Подали дзони — бобовый суп с поджаристыми комочками рисового пудинга, ломтиками курятины и овощами.

— Настоящий дзони, — похвалил Нарикава, — я уж думал, что такого нигде не делают. Всюду пошли новые моды…

Блюда следовали за блюдами, палочки для еды оживленно стучали о фарфор. Наконец Нарикава отодвинул чашку, вытер потный лоб и сказал:

— Большое спасибо. Замечательно вкусно. У нас вышел настоящий старый бонэнкай.[11]

Сэндо поспешно достал портсигар и протянул хозяину. Нарикава закурил.

— А теперь, — продолжал он, — мне хотелось бы кое о чем посоветоваться, Кубосава-сан. Если вы не возражаете, конечно.

Кубосава не возражал. По его знаку старая Киё и Ацу быстро убрали посуду, поставили перед гостями бутылку саке и крохотные чарки и исчезли в соседней комнате.

— Я прошу прощения, Кубосава-сан, — сказал Нарикава, принимая от Тотими чарку с саке, — что осмелюсь беспокоить вас делами в вашем доме и в такой день. Разумеется, непростительная бесцеремонность. Но… время не терпит.

Рука Кубосавы, державшая бутылку, замерла.

— Слушаю вас со вниманием, — пробормотал он.

Нарикава помолчал, собираясь с мыслями.

— Так вот. Как вы знаете, дела наши в этом году были очень плохи. Я уже забыл, когда «Счастливый Дракон» приходил с полным трюмом рыбы.

Сэндо раскрыл было рот, но Нарикава отмахнулся от него.

— Знаю, знаю, что ты хочешь сказать! Правда, другие шхуны и другие владельцы тоже не в лучшем положении. И я не собираюсь относить свои неудачи за счет плохой работы капитанов или начальников лова, тем более, что вы все заинтересованы в богатом улове не меньше меня.

«Наверное, даже больше», — подумал Кубосава.

— Нет, не собираюсь. Но факт остается фактом: рыбы вы не привозите. Это убытки. Это — разорение. А если я разорюсь, куда вы пойдете?

Нарикава взял еще одну сигаретку, чиркнул спичкой и затянулся.

— Я скорблю при мысли о том, что произойдет со мной, с вами и с вашими семьями, если такое положение будет продолжаться и дальше. Пусть прошлые наши неудачи уйдут навсегда вместе со старым годом. Забудем их. Но тем осторожнее должны мы быть в будущем, в новом году. И я решил: в новом году вы выйдете в море как можно раньше.

Сердце Кубосава забилось.

— Когда? — спросил он.

— Полагаю, не позже двадцатого. Двадцатого января, я имею в виду. А может быть, и раньше. Вы хотите что-то сказать, Одабэ-сан?

— Извините, хозяин. — Капитан кашлянул. — В январе еще не кончается период штормов.

— Мне это известно, — усмехнулся Нарикава. — Вам придется трудно. Но разве рыбаки боятся штормов? Или «Счастливый Дракон» — дырявая лоханка, а не новая шхуна?

— «Счастливый Дракон» в полном порядке, хозяин.

— Твое мнение, сэндо?

— Преклоняюсь перед вашим решением, Нарикава-сан, — поспешно отозвался Тотими, упираясь руками в пол и кланяясь. — Нам не привыкать рисковать, и мы сделаем все, чтобы вы были довольны.

— Как со снастями?