Пепел (Бог не играет в кости)

Поэтому Берл решил не торопиться. Он заказал все необходимое по телефону еще из Цюриха, а затем провел следующие два дня в принципиальном и преднамеренном бездействии, слоняясь по Нидердорфу, фланируя вдоль озера или просто валяясь на кровати в гостиничном номере. Ему требовалось прийти в себя, забыть про последние неудачи, что называется, обнулить счетчик. Нет лучшего лекарства для стонущих нервов, чем обыкновенная скука. На самом-то деле, ожидание было скорее вынужденным — на доставку нужных ему вещей требовалось время, но отчего бы заодно не поправить душевное здоровье? И скука не подвела — в зал прибытия Дюссельдорфского аэропорта Берл выкатился, сияя улыбкой, как новенький десятицентовик. Теперь он чувствовал себя готовым, не моргнув глазом, принять на душу любые грядущие разочарования.

Например, условленный код в камере хранения мог не сработать… или, скажем, ячейка могла быть пустой, без ключей от машины… или, в конце концов, сама машина могла оказаться вскрытой и обчищенной на долгосрочной стоянке каким-нибудь свободолюбивым албанцем, не желающим жить на унизительное, хотя и жирное германское пособие. Все могло произойти, но ко всему был готов обновленный берлов организм, надежно закаленный спасительной скукой. Возможно, именно поэтому все как раз получилось тип-топ: и камера хранения, и код, и машина, и лицо, и одежда, и мысли — все прекрасно, все в целости и сохранности.

Следуя из аэропорта в центр города, Берл с удовольствием крутил головой по сторонам. Ему нравился Дюссельдорф — очевидно, взаимно, потому что ни разу берловы приезды сюда не заканчивались неудачно. Сначала он полагал, что главную прелесть вестфальской столице придает Рейн — широкий и спокойный в северном своем течении, как кряжистый пожилой грузчик со странно мечтательными глазами. Но потом Берл понял, что ошибался — ведь на берегах Рейна стоят многие города; отчего же он выделяет именно Дюссельдорф, а не Кельн или Дуйсбург, Кобленц или Роттердам? Очарование Дюссельдорфа заключалось в его полной гармонии с рекой: город был в точности таким же, как и сам Рейн — широкоплечим мечтательным работягой.

Туристическое агентство «Колумб» размещалось в маленьком переулке за Кенигсаллеей, и Берлу пришлось немало покружить, прежде чем он подобрался поближе и припарковал машину. Ограничения на радиус действия имеются у каждого жучка — даже у живого, что уж говорить об электронных. Повесив на плечо сумку, Берл танцующим шагом двинулся в направлении своего последнего шанса. Ему казалось, что он летит над землей.

В крошечной комнатке располагался один-единственный стол, окруженный буклетными стендами и тумбами с офисной аппаратурой. С потолка свисали большие фанерные картинки с изображениями райских уголков планеты Земля. Картинки слегка покачивались на сквознячке. Берл поднырнул под Мальорку, удачно уклонился от Новой Зеландии, но коварные Гавайи все-таки настигли его у самого стола. Берл охнул с преувеличенной досадой и бухнулся в кресло, потирая ушибленную макушку.

— Гонолулу! — с противоположной стороны стола на него, сияя дешевой вставной челюстью, взирал наиприятнейший старичок.

— Что? — не понял Берл.

— Гонолулу, — повторил старичок. — В нашем агентстве выбор цели путешествия предоставляется самой судьбе. Мы только развешиваем рекламные щиты, а дальше дело за клиентами. В какую фанерку лбом стукаются, туда и едут… — он хихикнул. — На первый взгляд, такой способ кажется экстравагантным, не так ли? Но поверьте моему многолетнему опыту, он ни разу еще никого не разочаровывал! Вам, например, рекомендуется Гонолулу.

Старичок рассмеялся дробным смешком, похожим на завершающее журчание сливного бачка.

Берл задумчиво хмыкнул. — Это что, обязательно?

— Что вы, что вы! — замахал руками турагент. — Конечно, нет. Только рекомендация. Немцы, знаете ли, любят порядок и заранее утвержденный план.

Он наклонился над столом и заговорщицки подмигнул:

— Но если уж немец решает сойти с ума, то тут только держись… тут — только фанерки…

— Ага, — понимающе кивнул Берл и сунул руку в сумку, стоящую у его ног на полу. — Значит, Гонолулу. Что ж, Гонолулу, так Гонолулу… Гюнтера помнишь, старый козел? — И одновременно с последней фразой он с размаху грохнул об стол тяжелый золотой слиток.

Старик дернулся, как от удара током и принялся стучать челюстями. Он был в шоке, в сильнейшем потрясении. Берл улыбнулся. Бинго! Он рассчитывал именно на шок, вызванный лобовой и абсолютно неожиданной атакой. И расчет оправдался, оправдался настолько, что Берл даже испугался, как бы старик не окочурился от инфаркта прямо здесь, за столом, тем самым оборвав драгоценную ниточку.

— Вижу, помнишь… — сказал он успокаивающе, аккуратно собирая рассыпавшиеся карандаши. — Да ты не переживай так, дедухан. Я ж без претензий, честное слово… Ты бы водички попил, что ли…

Турагент благодарно закивал и потянулся к стакану с рыжеватой жидкостью.

— Тыквенный сок?.. — участливо спросил Берл. — Ну как же, как же… да ты не удивляйся, мой дедка тоже такой хлещет. Ты, главное, пей, поправляйся.