Пепел державы

Надлежит скорее закончить эту затянувшуюся войну. Но поступиться Ливонией, тем, из-за чего столько лет льется кровь, Иоанн не собирался. На императора он уже почти не надеялся, хотя понимал, что, вероятно, Стефан теперь будет бороться за свою власть крепко. Иоанн с презрением думал о союзнике, все чаще в мыслях своих сравнивал первого государя Европы с трусливым зайцем. Но он не ведал и не мог ведать, что власть монарха в Священной Римской империи слаба и держится на знати, которая отнюдь не собирались разоряться и проливать кровь в далеких османских землях и, уж тем более, в дикой для них Польше. Максимилиана просто не поддержали те, от решения которых зависело очень и очень многое в политике империи.

Еще Иоанн понял, что "царь" Симеон ему больше не нужен. Назревает война с Польшей, надобно было брать власть в свои руки. Об этом надлежало объявить тут же, как только прибудет он в столицу. Молвят, среди знати все больше растет недовольство им, откладывать сие опасно.

Превозмогая слабость и недуг, Иоанн верхом въезжал в Москву. Бояре, духовенство и ликующий люд встречали государя. В народе молвили, что татар побили, другие, что крымский хан испугался государевых ратей и убег в дикие степи свои — слухи ручейками текли по городу, возвеличивая этот пустой, ни к чему не приведший поход.

Встречал царя и Симеон Бекбулатович. Он, как и придворные, испытующе глядел в бледный лик Иоанна, в его провалившиеся в черные круги глаза, замечал, как на осунувшемся лице государя сильно проступили скулы. Иоанн мужественно отстоял долгую службу, кою провел сам митрополит Антоний, но под конец Богдан Вельский и Дмитрий Годунов поддерживали его под руки. Затем устроен был пир для воевод и бояр. Симеон, все еще называясь царем, сидел во главе застолья и по наказу Иоанна жаловал участников похода и благодарил за службу. В это время сам Иоанн в беспамятстве лежал в темных покоях, смежив очи. Лекари суетились над ним, решили пустить кровь. Вельский, ни на шаг не отходивший от государя, наблюдал, как в серебряное блюдо из разреза на руке Иоанна медленно стекала черная и густая, как смола, кровь.

— Никого к нему не пускать! — приказал Вельский стражникам и велел выставить усиленный караул у покоев государя.

Иоанн не дал придворным и подумать о том, что он тяжело болен — уже на следующий день созвана была дума, куда прибыло и высшее духовенство. Симеона здесь не было. Сам государь, разодетый в золотые одежды, возвышался на троне. Бояре, взирая на него, понимающе кивали друг другу — вот и окончилось "царствие" Симеоново.

— В сие тяжелое для державы время вынужден я вновь принять власть в руки свои! — молвил Иоанн твердо, а сам видел, как плывет и качается перед глазами ярко освещенная палата. Пот градом тек из-под шапки, пальцы, дрожа от бессилия, все крепче сжимали резные подлокотники трона.

И дальше кланялись бояре. Славя государя, звонили колокола по всей Москве, была проведена служба, где присутствовали все придворные и семья Иоанна.

Симеона здесь не было, он уже покинул Москву. За день до того Борис Годунов лично принес ему приказ государев — оставить столицу и уезжать в Тверь, где получил он удел. Пышный двор Симеонов, разом потускнев, незаметно уезжал, исчезнув так же внезапно, как и появился тут однажды.

Кончилось двоецарствие. Пришла пора решительных мер.

Для начала Иоанн решил вопрос с церковными землями — митрополит и высшее духовенство настойчиво просили отменить "указы Симеона" и вернуть обителям их вотчины. Царь обещал исполнить сию просьбу и рассылал грамоты по монастырям, где сообщалось, что отобранные "прежним царем" земли возвращаются их владельцам, значительно урезанные.

Вскоре прибыли и послы короля Стефана. Кланяясь сидящему на троне Иоанну, они сообщали, что Баторий стал полноправным правителем Речи Посполитой, что он считает Иоанна своим братом и желает обсудить положение меж двумя державами. Что-то недоброе сверкнуло в глазах государя, двинулась нижняя челюсть. Бояре, сидящие по лавкам, безмолвно переглянулись.

— Верно ли мне доложили, что Стефан взял в жены Анну, сестру покойного короля Сигизмунда? — вопросил Иоанн, пристально глядя на говорившего до этого посла — низкорослого, с длинными усами на дряблом лице. Заметно было его изумление — не ожидал, что в Москве так скоро прознают об этом.

— То верно, — ответил посол и потупил взор, не выдержав взгляда царя. Среди бояр потек шелест тихих разговоров. Многие считали эти слухи ложью — Анна к тому времени была уже старухой, причем бездетной. Видимо, так Стефан решил доказать свое право на польскую корону!

Без объяснений царь покинул палату, задрав бороду и тяжёло опираясь на посох. Послы переглядывались, ждали объяснений, ибо их должны были позвать к царскому столу, а этого не происходило. Оскорбленные, они покинули палату вслед за боярами.

На следующий день послы и ближние бояре государевы провели бесполезные, долгие, пустые переговоры. Иоанна посланники Стефана уже не увидели.