Глава 34, в которой я отчаянно пытаюсь выжить, и у меня это почти получается
Возвращение в мир чувствующих и страдающих было ужасно. Все мое тело теперь, казалось, состояло из одного сплошного сгустка боли. Добрая половина роговых пластин некогда несокрушимого доспеха, после ослабление спеком и рокового удара огненной волны, раскрошилась в пыль, а уцелевшие куски защитного панциря так же сплошь покрылись сетью трещин и держалась на честном слове. Из открывшихся по всему телу пробоин сочилась кровь, которой, судя по сырости земли под спиной, вытекло из меня уже немало.
Порванные мышцы, растянутые сухожилия и выбитые суставы превращали малейшее движение в пытку – об этом я узнал на собственном горьком опыте, разок дернувшись на пробу. После гребанного эксперимента я снова едва не потерял сознанье и, шипя под нос проклятья, решил несколько минут прикинуться паралитиком, давая возможность регенерации хоть чутка исправить столь безнадежное состояние (позже я осознал всю утопичность принятого решения, ведь регенерации, для восстановления поломанного тела, нужны были хоть какие-то ресурсы, в виде еды и питья, или, на худой конец, хотя бы глоток-другой живца, я же с какого-то перепуга решил, что раскаченная характеристика справится сама-собой, впрочем, тогда еще не закончилось действие семидесятипятипроцентного дебафа на
Из-за крови в ушах и носу, безотказное ранее восприятие сейчас тоже сильно сбоило, и, как не силился, я не смог даже разобраться: в какую сторону относительно злосчастного перехода меня отбросило огненной волной. Попытался открыть глаз, но обожженные щитки век слиплись от жара, и я тупо не смог их разлепить. А подтянуть к лицу руку и помочь раскрыться глазу пальцами, я не мог, в силу описанного ранее плачевного состояния скелета и мышц.
Перед внутреннем взором загорелся длинный перечень строк победного уведомления. Из-за невозможности заняться чем-то другим, я тут же с головой окунулся в чтение.