Пепел и Дым. Я (не) вернусь

Наши руки стукнулись друг о друга с тихим шлепком. Друзья Тима сбились в кучку у ворот и наблюдали за нами. Ничего, парни, скоро привыкнете.

– Мама не говорила, что ты приедешь.

Я открыл машину и кивком указал сыну на сиденье. Тот без колебаний швырнул внутрь рюкзак и начал забираться сам.

– Ничего страшного. С сегодняшнего дня она не будет говорить, что я приеду.

– Почему?

– Потому что я часто буду за тобой приезжать.

Он слегка нахмурился. Видимо, пытался связать это в одно.

– Не всегда знаешь заранее, как выйдет, – пояснил я. – Так что я буду сам тебе говорить, что и как. Зачем нам для этого мама? Или ты как вон тот, – кивком показал на вышедшего за руку с похожей на наседку тёткой паренька года на три старше Тима, – хочешь за юбку цепляться?

– Это Сашка. Его всегда мама или бабушка встречает.

– Хоть Сашка, хоть Пашка. Тебе оно надо?

Сын замотал головой. Снял шапку и кинул на сиденье. На лоб упала прядка русых волос. Взгляд из-под бровей. Красавчик!

Я хмыкнул и сел за руль.

– Куда мы поедем? Домой?

– Не совсем. – Глянул в зеркало и сдал назад. – В гости поедем.

– К кому?

На языке так и вертелось «к дедушке», но я заставил себя промолчать. Может, зря. Парню девять, вполне взрослый, чтобы не тянуть с правдой. Не ждать же ещё столько же, чтобы сказать ему, что у него есть отец. Но всё же торопиться не стал.

– Ко мне, – ответил вместо этого. – Познакомлю тебя со своим папой. Как тебе?

– Круто! А ты мне покажешь свои медали?

Я хмыкнул. Энтузиазм в глазах сына раззадоривал. Медали? Покажу, само собой. Только бы вспомнить, где они. Когда-то мать устроила в квартире уголок почёта, но прошло десять лет с тех пор, как я был дома в последний раз. Видимо, пришла пора изменить и это.

Что приеду не один, отцу я не сказал. Только мы вошли, он вопросительно посмотрел на Тима, потом на меня. Но прежде, чем о чём-либо спрашивать, притянул к себе и похлопал по спине.

– Рад, что ты наконец приехал, сын.

– Я тоже.

Это было правдой. Не зря говорится, что родительский дом – начало начал. Стоя в хорошо знакомой прихожей, я понимал это как никогда отчётливо. Те же обои, тот же огромный шкаф-купе в половину стены.

Поставил на тумбочку прихваченный по пути торт.

– А вас как зовут, молодой человек? – спросил отец у мнущегося Тима.

– Тимофей Кузнецов, – отрапортовал тот.

– Очень приятно! – Батя подал руку и ему. – А я Михаил Дымов.

Я хмыкнул. Снял пальто и взглядом показал Тиму, чтобы тоже раздевался. Снова поймал взгляд отца, но только отрицательно мотнул головой. Что всегда любил в отце, так это умение понимать меня без слов.

Взяв торт, он приподнял бровь.

– «Наполеон». Любимый матери.

– Это я выбрал! – сразу же похвастался Тим.

Я промолчал. Только движения против воли стали резкими. Отец снова всё понял. Воцарилось молчание, но продлилось оно всего несколько секунд. В двери провернулся ключ. Отец напрягся. Тимоха повернулся к открывшейся двери.

Мать так и замерла на пороге. Побледнев, как фарфоровая кукла, она смотрела на меня. За время, что мы не виделись, она постарела. Волосы стали короче, морщины глубже. Сердце неожиданно и неприятно заныло. Но желания обнять её не было. Умение прощать дано, очевидно, не всем. Я так и не смог.

– Здрасьте, – буркнул Тим неожиданно сдержанно.

Мать стояла молча. Я взял у сына куртку и, развернув за плечо, подтолкнул его к своей старой спальне.

– Ставь чайник, – сказал отцу. – Я сейчас приду.

Ещё раз посмотрел на мать.

– Здравствуй, Егор. – Она сжала висящий на шее шарфик. Взгляд метнулся к Тиму.

– Здравствуй, – ответил я и повторил: – Я сейчас приду.

«Уголок почёта» был там же. За стеклом на специально отведённом для него стеллаже стояли кубки, медали красовались на подставках. К прошлым фотографиям прибавились новые. А вот новых наград не было – ни одной за последние десять лет.

Оставив сына рассматривать стеллаж, я вышел в кухню. Мать расставляла чашки с таким видом, словно от этого зависела её жизнь. И снова внутри кольнуло. Выбранный Тимом торт стоял посреди стола на праздничном, вычурном блюде.

Мать выпрямилась.

– Ни к чему это. – Я показал на фарфоровые чашки. Она бы ещё праздничную скатерть постелила! Изнутри поднимался холодный гнев.

– Что это за мальчик? – подал голос отец.

Я встретился с ним взглядом.

– Это мой сын.

Кухню наполнил звон разбившейся посуды. Осколок ударился о ногу, но на выронившую чашку мать я не посмотрел: не сводил взгляда с отца. Ничего не сказав, вернулся в комнату. Как раз вовремя : Тимоха держал одну из первых моих медалей. Увидев меня, виновато попытался вернуть её на место. Я остановил сына. Взял подложку, на которой лежала медаль.

– У тебя их так много… – Тим отдал мне медальку.

Я вернул её на место и закрыл крышку.

– У тебя тоже будет много.

Тим отрицательно помотал головой.

– Будет, – сказал уверенно. – Если ты, конечно, этого захочешь.

– Я очень хочу.

– Значит, всё будет. Я сделаю всё, чтобы твои желания воплотились в жизнь. – Протянул ему коробку. – Возьми. Это моя первая золотая медаль. Пусть она принесёт тебе удачу.

Глава 19

Ангелина