Пепел и экстаз

— Я тоже, киска. Еще я надеюсь, что мы не окажемся втянутыми в неприятности. Я слышал, что испанские тюрьмы — не самое гостеприимное место, и лучше в них не попадать.

Зеленые глаза Кэтлин вспыхнули.

— Странно слышать это от человека, занимающегося пиратством, — сухо откликнулась она.

— Каперством3 , — насмешливо поправил он. — Единственный настоящий пират в семье — это ты, моя милая.

Три года относительно спокойной жизни притупили обиду, стыд и унижение, которые Рид испытывал, узнав, что собственная жена одно время весьма успешно грабила его корабли. Теперь он мог чуть ли не с улыбкой думать об этом; по крайней мере, он смирился с этим и сумел понять причины, толкнувшие Кэтлин на пиратство. Более того, в глубине души он восхищался ее отвагой и мастерством, с которым она управляла кораблем и владела шпагой.

В роли пиратки Эмералд, капитанши «Волшебной Эмералд», вспомнил он, Кэтлин была неподражаема. Она старалась изменить свою наружность, чтобы Рид

не узнал ее: выкрасила волосы в черный цвет, надевала маску и до неприличия смелый костюм, состоявший из высоких черных сапог, зеленого жилета и зеленых же штанов, обрезанных так коротко, что они едва прикрывали ягодицы.

Вечером того же дня, когда они находились в своей каюте на борту «Кэт-Энн», Кэтлин крепче прижалась к обнимавшему ее Риду.

— Наконец-то мы одни, — пробормотал он, уткнувшись ей в волосы. — Делла все еще присматривает за детьми?

— Да, — засмеялась Кэтлин. — До утра дети всецело ее забота, а я — всецело твоя.

— Это самая приятная новость за весь день.

Рид прикоснулся губами к мягкой коже на шее жены, затем стал целовать ее белые плечи быстрыми короткими поцелуями, пощипывая кожу губами, отчего у нее по всему телу побежали мурашки наслаждения.

Ее пальцы нежно перебирали густые черные волосы на его груди. Кэтлин всегда изумляло, как эти волосы могут быть одновременно и жесткими, и мягкими. Она любила прикасаться к ним ладонями, тереться о них грудью, когда они с Ридом занимались любовью.

Уткнувшись носом ему в шею, она легонько укусила его за мочку уха, затем провела языком по ушной раковине, дунула в ухо и засмеялась, почувствовав, как он вздрогнул.

— Ведьма! — пробормотал он и, повернув голову, нашел губами ее жадный рот. Их дыхание смешалось. Губы Кэтлин стали податливыми, как нагретый воск; языки соприкоснулись и переплелись в ласке. Рукой Кэтлин чувствовала биение его сердца, вот оно забилось быстрее, в такт с ее собственным.

Он разложил по подушке ее медно-рыжие волосы. Затем нежно провел пальцами вокруг слегка раскосых глаз, по высоким, изящно очерченным скулам, вздернутому носу, по упрямому подбородку и полным, покрасневшим от поцелуев губам.

— Ты такая чудесная, — прошептал он, — такая красивая. Я всегда буду хотеть тебя, даже если доживу до ста лет.

— Ну, тогда я перестану быть красивой, — шутливо заметила она, глядя в его потемневшие от страсти глаза.

— Для меня ты всегда останешься красивой, любовь моя.

Он повторил губами путь своих пальцев, затем легонько сжал один розовый сосок между большим и указательным пальцами, одновременно потянув губами за другой.

Она резко втянула в себя воздух, изогнув спину, когда он нежно прикусил этот набухший бутончик. Прижав к себе его голову, она перебирала темные кудри.

— Рид! О Рид! Да!

Мысли ее спутались, когда его рука скользнула по ее животу, ягодицам, задержалась на секунду на внутренней стороне бедра, а затем нырнула между ног и принялась ласкать крошечный пульсирующий холмик — центр ее женственности.

Кэтлин была охвачена огнем страсти. Руки ее, словно действуя по собственной воле, гладили его широкие плечи. Подняв голову, Рид зажал ей рот губами, заглушая ее стоны. Она прижала его к себе. Ей доставляло огромное наслаждение ощущать ладонями твердость его мускулов. Тело ее извивалось под его пальцами. Он глубже погрузил пальцы в ее теплую шелковистую глубину и ощутил ее влажность и жар.

Всем телом она говорила ему, чтобы он взял ее. Обхватив рукой его отвердевший член — свидетельство его страсти, она стала ласкать его, пальцами давая понять, чего ей сейчас больше всего хотелось.

Он навис над ней, и ее тело выгнулось ему навстречу.

— Скажи это, Кэт. Я хочу это слышать, — хрипло прошептал он.

— Возьми меня, — выдохнула она. — Овладей мною. Мне это нужно.

Он вошел в нее, и по ее телу прокатились первые волны наслаждения. Она впилась ногтями ему в спину, и он невольно тихонько застонал. Киска превратилась в тигрицу. Ее страсть распаляла его больше всего. Ритм их движений все убыстрялся и убыстрялся, вознося их к вершине наслаждения. Их влажные, скользкие тела стремились достичь самого пика, когда наслаждение становится таким сильным, что почти причиняет боль. Их одновременно подняло на гребень волны и несло какое-то время, пока не опустило в более спокойные воды…

Ослабев от страсти, Кэтлин млела в его объятиях, положив голову на широкое плечо. С глубоким вздохом удовлетворения, вырвавшимся из самой глубины ее тела, она проговорила: