Пепел и крылья

Эша смотрела на выступившие из-под тонкой кожи кости и не решалась сказать девочке, что одеяло намертво вросло в неё, слившись с её плотью.

Оставляя чёрные следы на снегу, малышка пошлёпала босыми ногами к раскрывшемуся цветку, ловко забралась на лепесток. Чёрные жгутики тычинок расступились, открывая путь к чаше-сердцевине. Подойдя к ней, Сиола – или то, что раньше было ею – зачерпнула полные ладошки вязкой жидкости и жадно припала к ней ртом.

Эша попятилась, поднесла руку к лицу, сдерживая рвотные позывы и крик ужаса. Сзади послышались хлопки. Элвинг обернулась – маленькие чёрные капсулы раскрывались, разбрызгивая чёрную слизь на белый снег, и из них выбирались маленькие существа.

«Дети», – пронеслась в голове чудовищная догадка. – «Дети Маан. Сиротки из приюта, получившие волшебные шкатулки».

Словно крамкины из страшилок, маленькие ломанные силуэты сползались к раскрывшемуся цветку, чтобы жадно припасть к чаше и, втягивая в себя вязкое бурое содержимое, утолить голод.

– Он пожирает наши души, – прозвучало в голове. – И заполняет наши тела тьмой.

Элвинг увидела прозрачный, еле различимый силуэт Гаруны.

Когда очередной ребёнок припал к чаше, аллати зажмурилась, а в уголке её рта выступила кровь – такая же прозрачная, как и весь бесплотный облик Маан.

– Кто он? Где он, Уна? Как мне помочь тебе? – в отчаянии зашептала Эша, не сдерживая слёз.

Гаруна грустно улыбнулась и зашевелила губами, но слов не было слышно. Эша смотрела сквозь призрак на уродливый огромный цветок, на ужасающих существ, которые словно насекомые пили его кровавый нектар.

Она старалась прочесть по губам, услышать, понять, что хочет сказать Уна. И когда ей удалось, глаза элвинг изумлённо распахнулись. Мгновение, и в них начал разгораться гнев. Лиловое пламя вырвалось из ладоней и, ударив огненным шаром в чёрный бутон, окутало лепестки и всех маленьких чудовищ, взметнув в воздух пепел. Пронзительный визг заставил прижать руки к ушам, из носа потекла струйка крови. Эша видела, как алые, словно рубины, капли упали на снег… некогда белый чистый снег.

«Всё уже было в нас. В нашей вере и надежде. В пепле нашей мечты…»

Свет вспыхнул и поглотил весь мир, избавив от всех чувств. И в этой ласковой первозданной пустоте Эша наконец-то обрела покой. Сладкое мгновение вечности, прежде чем со всех сторон к ней потянулись руки и начали рвать на части, возвращая по кусочкам обратно – в беспроглядную тьму жизни…

– Очнись! Да давай же, Вэлла Ашри! Сколько мне, старому бисту, тебя приводить в чувства?! Что другие-то подумают?!

Превозмогая боль, Эша с трудом раскрыла глаза.

– Вэл Сту? – чуть слышно прохрипела элвинг.

– Сладость моих очей! Ожила, куркума ты моя!

Старый бист затряс элвинг и под конец крепко обнял.

– Гаруна, дети… Надо детей вывести, – прохрипела Эша, вспомнив обрывки видений.

– Сиротки в моём саду. Там они в безопасности.

Эша приподнялась. Торговец подоткнул ей под спину подушки.

– Со мной теперь всё в порядке, Вэл Сту. Огромное вам спасибо. Мне надо идти.

– Ох, не ври мне, Ашри! Выглядишь, как мятая чавуки, а упрямишься, как гвар! А за спасение благодари этого шалопая.

Торговец выудил из-за плетёных корзин бистеныша, пурпурного от смущения, и подтолкнул его к кровати, на которой полулёжа сидела элвинг.

– Азуррит Тирруза? Сколько леденцов я тебе должна?

Зурри ещё сильнее засмущался и затараторил:

– Я спал. Мне снилось чудесное место – деревья как камни, а скалы словно живые. Но тут я увидел чёрный дым. Он клубился и вил кокон. А потом я услышал, как Вэлла Ашри зовёт меня. Когда я проснулся, то словно знал, куда идти… И я тихонько спустился в подвал. А там…

Зурри вошёл во вкус, в лицах рассказывая и показывая увиденное.

– Там жуть что творилось! Чёрные ветки скрутили Ашри, и всё её тело мерцало сиреневым светом!

– А потом он прибежал ко мне, – закончил рассказ Стурион.

– Я бежал изо всех сил, – Зурри замешкался. – Я думал, что уже слишком поздно, но немножко надеялся, что нет.

Эша удивлённо взглянула на торговца:

– Я ведь не могу проникать в мысли трёх рас, только к…

Бистеныш ещё больше засмущался, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

– Иди, поиграй во дворе. Вэлле Ашри нужно отдохнуть.

Стурион ласково выставил Зурри за порог, подождал минуту, приставив палец к губам, а затем рывком распахнул дверь. Синий комок, не удержав равновесия, вкатился в комнату.

– Поиграй во дворе, – серьёзно произнёс Стурион, дождался пока бистеныш, сгорбившись и грустно повесив уши, дойдёт до внутреннего дворика, и крикнул: – Присмотри за малышами, я на тебя рассчитываю!

Чудесным образом Зурри преобразился: расправил плечи и побежал к остальным детям, теперь уже не как один из них, а как старший защитник.

Торговец закрыл дверь и вернулся к своему креслу, на котором много часов, молясь Интару, и отгоняя мрачные мысли, ждал пробуждение элвинг.