Пепел и проклятый звездой король (ЛП)

— Тише, дитя. Я понимаю, что ты ищешь. Твоя мать действительно была моей преданной последовательницей. Я тщательно оберегаю тех, кто идет рядом со мной по пути неизвестности. — Она окинула взглядом окружающую нас бойню, губы ее сжались в тонкую линию от короткой волны неодобрения. — Даже если они идут на это, порой, с сомнительными целями, вмешиваясь в работу сил, которые не должны быть потревожены.

Я сдержала волну стыда за свою мать.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Если ты даруешь нам узы Кориатиса, если ты поможешь мне спасти его, я клянусь тебе…

Акаэджа снова подняла ладонь.

— Понимаешь ли ты всю серьезность того, о чем ты меня просишь?

Я знала, что это не риторический вопрос.

— Да, — сказала я. — Понимаю.

— Ты понимаешь, что просишь у меня то, что я еще ни разу не давала?

У меня заслезились глаза. Еще одна слеза скатилась по моей щеке.

— Да.

Только Ниаксия когда-либо даровала узы Кориатиса. Ни один из богов Белого Пантеона этого не делал.

Но я была готова попробовать все. Все, что угодно.

— Бесчисленное количество раз мои последователи умоляли меня спасти их близких от смерти. Смерть — не враг. Смерть — это естественное продолжение жизни. Неотъемлемая часть судьбы. — Видения в ее крыльях сместились, демонстрируя мелькание темного неба, костей и цветов, растущих из гниющей плоти. — Что делает тебя другой?

Ничего, — думала я поначалу. Я была просто еще одной убитой горем влюбленной, стоящей на пороге еще одной потери, которую не могла вынести.

Но я пробормотала:

— Он мог бы сделать такие великие дела для этого королевства. Мы могли бы, вместе. Мы могли бы сделать все намного лучше для людей, которые здесь живут. Людям… — Мой голос окреп. — Таких, как моя мать, которая посвятила тебе свою жизнь, даже когда пыталась пережить столько трудностей.

Акаэджа наклонила голову, как будто этот ответ показался ей интересным. По сравнению с откровенной эмоциональностью Ниаксии, она была отстраненной, расчетливой. Я не могла ее прочитать.

Я знала, что Ниаксия, несмотря на свое жестокое пренебрежение, чувствует мою боль. А Акаэджа, как я боялась, лишь анализировала ее.

— Моя кузина сказала тебе правду, — сказала она. — Предоставление уз Кориатиса между двумя Наследниками навсегда изменит ход развития Дома Ночи.

— Это положит конец тысячелетним войнам.

— Да. Но это повлечет за собой и множество проблем.

Моя рука сомкнулась вокруг окровавленных пальцев Райна.

— Я знаю. Мы встретимся с ними лицом к лицу.

Меня почти удивило, как легко пришел ко мне этот ответ. Это не было банальностью, не было представлением. Это была правда.

Акаэджа долго смотрела на меня. По позвоночнику пробежала дрожь — неприятное ощущение, что мое прошлое и будущее перелистывают, как страницы учетного журнала.

Затем она издала тихий смешок.

— Люди, — мягко сказала она. — Такая надежда.

Я ждала, не дыша.

Наконец, она сказала:

— Если я удовлетворю эту просьбу, поклянешься ли ты мне в этом? Что вы оба будете использовать силу, которой я вас наделяю, чтобы бороться за то, что правильно в этом мире и в следующем, даже против сильного сопротивления?

Сердце мое забилось.

— Да, — сказала я. — Да. Я клянусь.

— Ты будешь находиться под моей защитой как отпрыск моей последовательницы, и эта защита будет распространяться на него, как на связанного с тобой сердцем. Но пойми, что моя кузина не будет рада такому развитию событий. Она не будет действовать против тебя. Ни сегодня. И не завтра. Но когда-нибудь, Орайя из Ночнорожденных, наступит день, когда Ниаксия принесет великую расплату. И когда этот день наступит, ты должна быть готова встретить ее недовольство.

Богиня, черт возьми, помоги нам.

И может быть, я была дурой, но все же я не колебалась.

— Да, — сказала я. — Я понимаю.

— Я вижу твою правду. Я вижу возможности в вашем будущем. Я вижу, что многое еще впереди. И по этой причине я дарую вам двоим узы Кориатиса.

Слова были настолько невероятными. Сначала я даже не могла их понять.

— Спасибо, — попыталась сказать я, но это слово утонуло в моих всхлипах.

— Быстрее, — сказал Акаэджа. — Он умирает.

Мой взгляд упал на лицо Райна — неподвижное, избитое, залитое кровью, с искаженными до неузнаваемости чертами. И все же почему-то в памяти всплыл образ того самого лица в нашу брачную ночь. В ту ночь он обещал мне себя, а я не могла предложить ему того же.

— Будет больно, — предупредила Акаэджа.

Она коснулась моей груди, прямо над сердцем.

Больно — это не то слово. Я задохнулась от агонии, словно кто-то пронзил меня насквозь, схватил сердце и протащил его через грудную клетку.

И все же я не вздрогнула, не закрыла глаза. Я смотрела только на лицо Райна. Сквозь дымку боли я услышала наши свадебные клятвы:

Я отдаю тебе свое тело.

Я отдаю тебе свою кровь.

Я отдаю тебе свою душу.

Акаэджа отняла руку от моей груди, медленно, как будто оттягивая большой груз, и прижала ее к руке Райна. Нас охватил ослепительный белый свет.

Боль усилилась.

От этой ночи и до конца ночей.

Я согнулась, прислонившись лбом к лбу Райна.