Пепел и пыль

Патриция. Почти как «партиция» – название части компьютерного диска.

Сев в машину, я уехал не оглядываясь. Был сыт по горло монастырем в Брушнице, самим городком и в особенности колокольней.

Может, мне в самом деле стоит что-нибудь сделать с тем садиком?

Вернувшись домой, я вздремнул, дописал до конца статью, прибрался в разоренной гостиной. Найдя на полке порванные черные стринги, какое-то время сидел в кресле, бездумно уставившись на них. А потом понюхал.

– Если это правда, – сказал я вслух, – и ведьмы существуют, то, будь у тебя хоть сколько-нибудь мозгов, держись от них подальше. Даже если вчера с одной такой потрахался. А может, именно поэтому.

Я сделал себе чаю, вымыл посуду и начал расхаживать по дому, не в силах собраться с мыслями.

Меня знобило, я чувствовал себя разбитым, вероятно, даже больным.

Позвонил Ежи.

– Нашел-таки я этого Феофана! О нем крайне мало известно, но есть кое-что любопытное.

– Ну?

– Это был мудрец, который занимался жизнью после смерти. Судя по имеющимся сведениям, именно он первым сформулировал концепцию чего-то вроде чистилища, но иного, нежели рефригериум или Авраамово лоно. Строго говоря, определение чистилища ввел Иннокентий Четвертый в апостольском послании «Sub Catholicae» от шестого марта тысяча двести пятьдесят четвертого года, а доктрина была принята на ферраро-флорентийском соборе. Нечто подобное упоминается у Григория Турского и в «Диалогах» святого Григория Великого, только у них это был узкий мостик между преисподней и небом. Из этого следует, что твой Феофан жил на тысячу с лишним лет раньше. К сожалению, это лишь обрывки и слухи, к тому же малодостоверные. Он никогда не входил ни в какой канон, и вообще о том периоде мало известно. Можно считать, что он принадлежал к коптской церкви, хотя, по сути, это были секты. Он действительно написал трактат о жизни после смерти, по просьбе некоего Грегориуса из Неа-Макри, но о нем ничего не известно, кроме названия – «О тернистом пути». Текст пропал. Послушай, теперь самое интересное: все это всплыло значительно позже. Во время Третьего крестового похода некий Ги де Монтезур якобы нашел копию трактата с похожим названием в одной разграбленной библиотеке или, возможно, некую реликвию, связанную с терниями. Звучит здорово, но на это ни в коем случае не ссылайся, так как сведения неподтвержденные и происходят из ненаучных источников. Собственно, неизвестно даже, имеет ли это отношение к делу – вероятно, лишь совпадение. В то время крестоносцы были помешаны на реликвиях. Им казалось, что в Святой земле все осталось так, будто Христос жил там позавчера. По их мнению, любой гвоздь происходил из Креста. Возможно, Монтезур нашел не трактат, а нечто, что принял за Терновый венец. Он основал очередной рыцарский орден, но мелкий, и ничего из этого не вышло. Я едва нашел о нем упоминания. Им не удалось достичь популярности: рыцарей было всего несколько человек. Они появлялись как гости то у госпитальеров на Мальте, то на Кипре, но, похоже, не обладали собственным зáмком. Якобы они имели отношение к реликвии Тернового венца или чему-то подобному. Потом их начали обвинять в гностической ереси – на этом все закончилось. В истории еще несколько раз всплывали мелкие тайные общества, ссылавшиеся на их традиции, но, как и в случае розенкрейцеров, всё – фантазии, слухи, недоразумения. Наверняка кто-то позавидовал вольным каменщикам да обществу Розы и Креста и обзавелся столь же эффектным названием.

– Погоди… как назывался орден?

– Братство Терний. Но это лишь диковинка, скорее недоразумение.

– Спасибо, – глухо сказал я. – Ты очень мне помог.

– Прислать тебе эти материалы по мейлу?

– Да, пожалуйста.

Я долго не знал, что делать.

Братство Терний. Спинофратеры.

Я долго расхаживал по дому, затем сел за стол, взял блокнот и записал все по очереди, пытаясь связать между собой факты. Цепочку событий, начинавшуюся от Феофана и заканчивавшуюся навязчивыми видениями Михала, висящего среди терний. То, что я видел во сне, не было Междумирьем. Скорее напоминало готический видеоклип. Что может быть общего между историческими сплетнями, сонными видениями, странными иностранцами, самоубийством монаха, Плакальщиком, терниями и старым миссионером?

Неужели действительно монастырь-хоспис в Могильно?

И что я мог там найти?

Да и, собственно, зачем?

Бросив ручку, я снова начал бродить по комнате.

Садик как садик. Прежде я не обращал на него внимания, но теперь он действительно казался неухоженным.

Ведьма.

Я вздохнул. Строительный щебень – уже кое-что.

Дом казался пустым, а я испытывал смешанные чувства тревоги и подавленности при мысли о вчерашней гостье – странной радости.

Пепел и пыль… Ничего больше.

Было жаль мыть сковородку, с которой мы вместе ели печень. Что тут говорить – меня снедала тоска.

Телефон молчал.

– Тебя прикончат, дурак, – сказал я. – Чокнутые старые бабы превратят тебя в марионетку или навлекут на твою голову несчастье. Зачем тебе это? Забудь о ней. Мало на свете женщин?

Мало. По крайней мере, такой я прежде не встречал.