Пепел и пыль

Помню лишь пустой город в рыжем свете натриевых фонарей, пульсирующие желтые огни светофоров на замерших перекрестках. Брошенные улицы, по которым ветер гнал старые газеты и пластиковые мешки. Как после катастрофы. Все это напоминало Междумирье. Помню писк шин на мокром асфальте и сожаление по поводу отсутствия у меня оружия.

Я не знал, что случилось, но чувствовал – проблема не в том, что у нее запутались в плойке волосы.

Увы, оружие вполне могло понадобиться. Даже в более нормальном государстве, где пистолет – просто вещь, а не сатанинское отродье или привилегия важных шишек, полицейских и бандитов, я не получил бы разрешения. Я чокнутый. У меня справка.

Я сверил адрес с разложенным на пассажирском сиденье планом, стоя среди обшарпанных каменных зданий и закрытых размалеванными граффити деревянными ставнями витрин магазинов.

Она жила в старом каменном доме, таком же, в каком я провел детство и в каком не хотел бы жить за все сокровища мира. Мне они хорошо знакомы – холодные запущенные лестничные клетки, вечно темные, от которых расходится каменное эхо до самой крыши; дворы-колодцы из голого, раскрошившегося от времени кирпича, часто испещренные следами от пуль стены, кривые окна с маленькими стеклами. Наслоившийся за поколения смрад капусты, тухлятины и плесени. Множество ду́хов, воспоминаний и слез, буквально сочащихся из стен. Терпеть не могу подобные места.

Я припарковался невдалеке от ее дома, с обязательной подворотней в виде перевернутой буквы U.

А потом дал поглотить себя слепому квадрату из стен среди блестящих чернотой окон и вошел внутрь.

Лестничную клетку недавно отремонтировали, каменные ступени отскребли, кованые перила отполировали и окрасили в цвет старой бронзы. Вместо вони тухлятины чувствовался запах свежей краски.

Стараясь ступать как можно тише, я поднялся на самый верх. Именно там, на переоборудованном чердаке, жила она. Я добрался до места, стараясь не шуметь и почти не сомневаясь, что сейчас выскочит с гавканьем какая-нибудь страдающая бессонницей соседка – и тут погас свет.

Автомат вырубил электричество, и я оказался во тьме египетской, понятия не имея, где выключатель. Шарить на ощупь боялся, чтобы случайно не нажать на чей-нибудь звонок.

Щелкнув зажигалкой, я с трудом разобрал буквы на дверях. Здесь. Соседняя дверь, сколоченная из досок и скрепленная болтами, мало напоминала вход в чье-то жилище.

Я нашел выключатель, а потом нажал кнопку звонка, понятия не имея, что стану говорить, если она мне откроет вся растрепанная и окажется, что я вытащил ее из постели.

Позвонив в очередной раз, я приложил ухо к холодному деревянному покрытию дорогой бронированной двери.

При свете были видны нацарапанные на имитации ореха знаки – кружки, стрелки и большая звезда, вписанная в круг. Чем-то они напоминали символы зодиака. Ну да. Ведьма. Замки́ замка́ми, а пара оберегов не помешает. У меня дрожали руки.

Я несколько раз нажал на ручку – естественно, безуспешно.

Я позвонил снова. Свет погас в очередной раз.

Нашарив выключатель, я вспомнил, как Патриция за ужином торжественно клялась, подняв два пальца будто скаут: «Клянусь, что сделаю вторые ключи и спрячу. А если бы это была не Кристина, а я бы сама их потеряла? А если меня обкрадут? Тогда бы я оказалась в полной заднице».

Ящик с пожарным шлангом висел на стене, между ее квартирой и дверями на чердак напротив. Новый, из покрытой красным лаком стали, он скрывал видневшийся через круглое окошко намотанный на барабан расплющенный шланг, заканчивавшийся замысловатой насадкой, и какие-то краны. Ящик, однако, был заперт на висячий замок.

Что за кретинизм, подумал я. А если пожар?

В этом случае следовало разбить круглое окошко в дверце и вытащить шланг через него. Мне, однако, нужно было открыть ящик, хотя особого смысла это не имело. Скажем, она потеряет ключи от квартиры – а от этого замка́ ключи останутся?

Я дернул замок, и он вдруг открылся. Просто так. Он вообще не был заперт или просто сломался.

Внутри, однако, ничего не оказалось.

Я ощупал шланг, металлический барабан, на который он был намотан, стенки и дверцы.

Она не успела. Не сделала ключи и не спрятала. Фиаско.

Достав телефон, я снова набрал номер, как делал несколько раз по пути. И точно так же увидел сообщение «абонент занят». Никакого разговора слышно не было, но бронированная дверь вполне могла быть звуконепроницаемой.

Дверь выдержала бы таран. Попытки пинать ее и бить кулаками наверняка закончились бы появлением полиции.

Бесполезно.

Я грохнул кулаком по ящику, и внутри него раздался негромкий металлический звон. Открыв дверцу, я еще раз ощупал ящик. Проведя рукой по стенкам, угостил тумаком шланг и снова услышал негромкое «дзынь». Насадка. Красное конусообразное сопло из толстого пластика, снабженное шаровым краном и свесившееся в пол. Я пошевелил соплом, и оказалось, что оно легко отвинчивается. Сняв наконечник, я услышал, как внутри что-то гремит словно горсть монет. Ключи выпали мне на ладонь – современные, похожие на автомобильные, покрытые замысловатым узором из линий и углублений.