Пепел и сталь

— Но я только это и умею, Меннис. Ты винишь меня за то, что я сделал, из-за чего вы и очутились здесь?

Меннис немного помолчал и кивнул:

— Да. Однако в каком-то смысле я благодарен тебе за это. Я думал, что моя жизнь уже кончена, — я каждый день просыпался с мыслью, что сегодня не смогу подняться. Но здесь, в пещерах, у меня снова появилась… цель. За это я и благодарен тебе.

— Даже после того, что случилось с армией из-за меня?

Меннис фыркнул:

— Ты слишком высоко задираешь нос, юноша! Солдаты сами позволили убить себя. Может, ты отчасти и был тому виной, но не ты делал за них выбор. Кроме того, это не первый бунт скаа, который закончился резней. Их было множество. А ты, можно сказать, уже совершил невероятное — собрал огромную армию, сумел вооружить и обучить ее, несмотря на то что мало кто верил в твою затею. Просто дела пошли иначе, чем ты ожидал, и все равно ты можешь гордиться собой.

— Гордиться? — удивленно переспросил Кельсер, стараясь не выдать своих истинных чувств. — Эта армия должна была разрушить Последнюю империю, а не совершить самоубийство в бессмысленном сражении вдали от Лютадели.

— Разрушить По… — Меннис умолк, нахмурившись. — Ты что, говоришь серьезно?

— Конечно, — сказал Кельсер. — А зачем бы мне еще такая армия?

— Для сопротивления, — предположил Меннис. — Для борьбы… Ребята за этим и пришли в пещеры. Им было важно не победить или проиграть, а делать что-то… хоть как-то бороться с Вседержителем.

Кельсер хмуро посмотрел на него:

— То есть ты с самого начала предполагал, что армия погибнет?

— А что еще с ней могло случиться? — вопросом на вопрос ответил Меннис. Он встал, качая головой. — Мечтай не мечтай, парень, вот только Вседержителя невозможно победить. Однажды я дал тебе совет — я сказал, чтобы ты внимательно выбирал битвы, в которые стоит вступить. Ну так вот, эта битва была не напрасна. А теперь разреши посоветовать тебе еще кое-что, Кельсер, Выживший в Хатсине. Иногда надо просто остановиться. Ты сделал великое дело, никто и не ожидал такого. Твои люди перебили целый гарнизон отборных солдат, прежде чем их окружили и уничтожили. Это величайшая победа скаа за многие десятилетия, а может, и за столетия. И теперь тебе пора отойти в сторонку.

С этими словами старик уважительно кивнул и, медленно переставляя ноги, поплелся к центру лагеря.

Кельсер стоял, задумчиво глядя ему вслед.

«Величайшая победа скаа за многие десятилетия…»

Но ведь именно против этого он и сражался… Не только против Вседержителя, не только против знати. Он сражался против тысячи лет такой жизни, при которой смерть пяти тысяч человек называют «величайшей победой». Он сражался против жизни, настолько лишенной надежды, что скаа если и решались на бунт, то только заранее готовясь к поражению.

— Это не победа, Меннис, — прошептал Кельсер. — Я еще покажу тебе настоящую победу.

Он заставил себя улыбнуться — не от радости и не от гордости за себя. Он улыбался вопреки горю… его охватывала боль при мысли о гибели людей, но он улыбался — потому что не желал сдаваться. Своей улыбкой он как бы доказывал Вседержителю — и самому себе, — что не побежден.

Нет, он не собирался отходить в сторонку. Он еще не закончил дела.

Он только начал.

Часть четвертая Танцоры Туманных Волн

26

Я все больше и больше устаю…

Вин лежала на своей постели в лавке Колченога, прислушиваясь к пульсирующей головной боли.

К счастью, она понемногу утихала. Вин еще помнила, как проснулась в то первое, ужасное утро. Боль была настолько сильной, что она почти не могла думать, а ведь ей приходилось еще и двигаться. Она совершенно не понимала, как Кельсер оставался на ногах и вел остатки армии к безопасному укрытию.

Прошло больше двух недель — целых пятнадцать дней, — а голова у нее все еще болела. Кельсер сказал, это хорошо. Он заявил, что ей необходима практика обращения с пьютером, что она должна приучить свое тело к пьютерной гонке. Однако Вин сильно сомневалась, чтобы нечто настолько болезненное могло быть «хорошим».

Впрочем, умение могло оказаться полезным. Теперь, когда голова болела уже не так сильно, Вин была готова это признать. Они с Кельсером сумели добежать до поля битвы за день с небольшим. Обратный путь занял две недели.

Вин встала, осторожно потянулась. Они вернулись меньше суток назад. Кельсер, наверное, еще полночи провел, рассказывая остальным членам команды, что произошло. Но Вин сразу отправилась спать. Ночуя на голой земле, она соскучилась по мягкой удобной постели и с радостью растянулась на простынях.

Зевнув, она потерла виски, накинула халат и пошла в ванную комнату. Там она с удовольствием обнаружила, что подмастерья Колченога уже приготовили для нее ванну. Вин заперла дверь, сбросила халат и опустилась в теплую, с легким цветочным ароматом воду. Вроде бы раньше этот запах казался ей неприятным? Он будет выдавать ее присутствие, верно, однако это невеликая цена за возможность наконец-то смыть с себя грязь долгого путешествия.