Пепел и страховой бес

Теперь по собачим делам, не зарядившись граммами двумястами, Игнатик даже не рыпался. Когда пребывавший в очень деятельном расположении духа младший лейтенант Игнатик добрался до питомника на проспекте Славы, охранник, рослый детина лет двадцати восьми, уперся рогом и категорически отказался пускать его на территорию. Отмахнувшись от летехи и, казалось, раз и навсегда отвернувшись, боец ласково ворковал в телефонную трубку:

— Ничем не напоминает драку псов во дворе, когда стоит лай и гнусавый визг. Собаки искренне борются, обычно молча, не лают и не скулят, лишь иногда подстегивают себя грозным рычанием. Для них соперник — не враг, а, скорее, компаньон в азартной игре…

Игнатик малость удивился, что в бывшем типовом НИИ «Азбест» на вахте парится не матерая вохровка в годах и диоптриях, а этакое мускулисто-велеречивое диво. Еще младшему лейтенанту не понравилось, что стены фойе благородной бедностью не блещут. Здесь явно обитали богатенькие шустрики, которых не возьмешь на арапа.

— Что это за сервис! А если я клиент?!

— Какой ты, ешкин кот, клиент? — соизволив полуобернуться, белозубо оскалился охранник, — видел бы ты наших клиентов! — И продолжил охмурять неизвестно кого. — Если пара подобрана правильно и собаки имеют примерно равную квалификацию, то обе они получают от боя несравненное удовольствие. В предвкушении схватки они даже виляют хвостами. А как трогательно бывает, когда молодые собаки, устав, облизывают и подбадривают друг друга…

— Ладно, — с угрозой набычил шею лейтенант Игнатик, — а если я из милиции?

Охранник, поколебавшись, опять повернулся с выражением, будто к нему пристает продавец иллюстрированных энциклопедий:

— Ордер гони… — и по связи, — а, между прочим, бесстрастная статистика говорит о том, что число людей, покусанных коккер-спаниелями, во много раз превосходит пострадавших от бойцовых собак…

— Какой тебе, ешкин медведь, ордер? — обиженно решил брать на горло Михаил Игнатик и предъявил не успевшее зачухаться удостоверение, — до ордера дойдет, если не пустишь!

Детина засомневался, пообещал неизвестно кому: «Я перезвоню». Попробовал по местному сообщить о наглом визите куда следует, но оказалось непробиваемо занято, белозубый поскреб ногтями в больших сомнениях подбородок и, наконец, тяжело вздохнул:

— Обойдемся без ордера, пожалуйте.

Лейтенант пожаловал.

— Кстати, — застрял он в турникете, — ты, дружище, не в курсе, где тут знаменитого Климыча найти можно?

Детина изменился в лице:

— Орехового? Да вон там, — он махнул рукой в сторону внутренней двери. Отдельный дом во дворе, не двухэтажный. Это кухня.

— Кухня? — презрительно переспросил Игнатик, — я-то думал, он дрессировщик, а оказывается — поварешка.

— Ореховый спецовые рецепты знает, и к котлам не подпускает никого чужого. Специалист высокого полета, — доверительно шепнул детина и неожиданно улыбнулся в подхалимажно-швейцарском стиле.

— А-а, собачий допинг, — продвинуто нахмурился лейтенант, — а у тебя рожу-то чего перекосило?

— Клиентура его крута больно. Сегодня один такой прошел мимо меня — так аж поджилки затряслись. — И детина почему-то ткнул большим пальцем себе в крепко-дубовую шею.

Преодолевший вахту на понтах, раздутый от важности лейтенант Игнатик порулил в сторону кухни. От его проницательного взора не ускользали подробности местного достатка: нерастрескавшийся асфальт, добросовестно вскопанные клумбы, чистота повсюду прямо стерильная, на стоянке лендроверы да мерсы.

Следопыт браво ударил носком ботинка в свежеокрашенную под хаки дверь строения, буркнул что-то насчет халявщиков, которые толком здание спроектировать не могут, потер онемевший затылок, и обиженно потянул ручку на себя. Ступив за порог, потенциальный крутой Уокер царским взглядом обвел короткий коридор, в конце которого дверь отсутствовала, и угадывалось хирургически-блестящее пространство пищеварительного царства. Крутой Игнатик мужественно направился туда. Хотя пребывал в нечищеных ботинках, ему почудилось, что на евоных сапогах бряцают шпоры. Уперев руки в бока, визитер остановился в дверном проеме. И тут та часть, что еще оставалась зеленым младшим лейтенантом Игнатиком, помянула чью-то матушку и решила завязывать с алкоголем.

На полу перед разделочным столом лежал человек почему-то в солнцезащитных очках системы «Черные капли». Красиво. А на нем, в свою очередь, восседал Сергей Ожегов и свирепо душил жертву длинными узловатыми пальцами. Красиво. Тот, который снизу, сучил ногами, пытаясь дотянуться рукой до обильно рассыпанных вокруг колющих или режущих прибамбасов.

— Ожегов! Ты арестован! — гаркнул лейтенант.