Пепел и страховой бес

Сохраняя приличествующее случаю выражение скорби, они по очереди приступили к негласной коронации, по очереди поздравляя нового регионального князька с завидным местом. Анастасия восседала за столом и выслушивала хвалебные оды, не шелохнувшись, и ей не приходило в голову некоторое мажорство подобной дислокации. «Строит из себя королеву, а мне до утра релизы строчить и прессу подтягивать», — недовольно подумала пресс-атташе Лепехина. Впрочем, мнением Лепехиной никто не интересовался.

— Спасибо всем, — в заключение церемонии сдержанно поблагодарила Анастасия, — за то, что приняли меня. За сочувствие общее спасибо. А теперь, если позволите, мне бы хотелось остаться одной. Прошу вас.

Коллеги засуетились, каждый счел своим долгом поздравить еще раз, будто на посошок, и примерно минут через пять кабинет Анастасии опустел. Она покачала головой и запустила пальцы в волосы.

Предстояло принимать дела. С чего начнем? В дверь опять уверенно заколотили костяшками пальцев.

— Войдите, — с отчаянной безысходностью в голосе пригласила Анастасия, и Елизавета Серпухова вошла.

— Настя, у тебя магнитофон есть? — с места в карьер начала визитерша.

Елизаветино «тыканье» Настю всегда коробила, если не сказать — раздражало: она умудрялась обращаться на «ты» не дружелюбно, а с каким-то снисходительным нахальством. На ее вопрос Настя молча указала рукой в сторону стоящего у стены, рядом с телевизором, музыкального центра.

— Зачем тебе?

— Да вот, хочу тебе наследство передать, — криво улыбнулась Елизавета.

— Завещанье, что ль? — поморщилась Настя.

— Типа того.

Еще даже не услышав первых пойманных в магнитофонные силки слов, Анастасия Павлова догадалась, какой сюрприз ей преподносится. «Руки на колени положи и расслабь их как плети. Всегда так сиди. В любой обстановке ты должна быть предельно расслаблена. Нижние зубы не должны касаться верхних. Челюсть должна отвисать, слегка, конечно. Шею расслабь, — из последних сил мысленно командовала себе капитан — Никогда не барабань пальцами по стулу. Так делают только неврастеники».

Елизавета быстро подошла к центру, запустила кассету, вперила руки в боки и второй раз приготовилась насладиться эффектом.

— «…Я в личном смысле жизнь веду нерегулярную, случайную, а главное — очень банальную. Проявился у меня один марафонец, а может, и есть пока. Но это так… — она замялась, — скажем, для здоровья… — А бывает для чего-то еще?..»

Эффекта, однако, не произошло. Настя безразлично выслушала предложенную часть пленки:

— Ну и?

— Что «ну и?», — разочарованно воскликнула Елизавета, — ты хоть понимаешь, как это называется?

— Шантаж? — будто играет в «Что? Где? Когда?» предположила Настя.

— Фи! Зачем так грубо! Я вообще не об этом. Настя, если ты забыла, мы боремся за чистоту нравов, за незыблемость моральных устоев. Ты своими неблаговидными поступками очерняешь моральный облик партии…

— Слышь, Серпухова. Кончай придуриваться. Что надо? — не выдержала Павлова.

Елизавета не стала возмущаться «маргинальной» речью, напротив, с охотой поддержала тон:

— Короче, Настя, деньги, хаты, тачки — это все лажа. Есть только одна ценность — власть. Предлагаю уступить мне место руководителя партии, вне очереди.

Анастасия предполагала такое развитие событий:

— В добровольно-принудительном порядке? Хм. Я подумаю.

— Думай, не поможет. Времени тебе два часа. Это — на решение. Далее, на правах слабого звена ты занимаешься похоронами. Закопаем — уступаешь пальму первенства. Как план?

— Не проект бюджета, но сойдет.

Елизавета недобро улыбнулась.

— Теперь — на выход, — наконец стали непрозрачными глаза Насти.

— Не командуй, Павлова, — сладко попросила Серпухова.

— Брысь из кабинета! — рявкнула Анастасия и с горечью подумала, что совсем издергалась за последнее время.

Елизавета вышла, гордо держа голову и сделав на прощанье ручкой. Когда дверь за ней захлопнулась, Настя легко ударила ладонью по стопке покоящихся на столе бумаг.

— Сейчас выпью коньяку и решу, — задумчиво произнесла она.

Поднялась, оставила кабинет и пошла по коридору, соображая, есть ли в баре на первом этаже хороший коньяк. На середине коридора, не вспомнив, но предположив, что должен быть, Анастасия, не меняя скорости шага, развернулась и пошла обратно. Голова побаливала. Настя сняла трубку и по памяти набрала номер:

— «Взаимопощь»? Захара Караванца пригласите к телефону.

* * *

Паника подбиралась к Сереге все ближе, но случалось ему рыпаться в не менее колючих переделках. Задерживая дыхание, что в такой ситуации отнюдь не спасение, Пепел оторвал полу рубашки, вырвал, вместе с подкладкой кармана, фляжку, лихорадочно свинтил крышку и вылил коньяк — немного его было — на тряпку. Уткнулся в импровизированный респиратор лицом, концы повязки завязав на затылке, чтобы были свободны руки. И все едино он начинал задыхаться.