Пепел империй

– Ребята! – Марика подняла руки. – Вы чего такие упертые? Видите же сами: мы не враги! Ну кто на войну идет с девчонками? Ну вы подумайте, пошевелите извилинами! Идите сюда, загляните внутрь.

– Ага, а там вы нас и перебьете.

– Да зачем нам вас убивать? Хотели бы – давно убили бы, нас же больше. Давайте, вылазьте. Вы же нормальные парни, зачем вы претворяетесь глупее, чем на самом деле? Сделайте мыслительное усилие. Допустите существование кого-то не из вашего метро! В Киеве, знаете, совсем не такие параноики…

Обаяние Марики действовало даже на Бандерольку. Очевидно же – не врет.

Должно быть, патрульные пришли к тому же выводу. Откуда они появились – Бандеролька так и не поняла. Просто возникли из развалин, отделились от них и стали видимыми. Защитные костюмы действительно были камуфлированными – в серые, черные и песочные пятна. Вместо масок с прозрачными забралами – противогазы, в руках – автоматы Калашникова. Их на самом деле было только двое.

– Ну вот, – Кайсанбек Аланович опустил руки. – Сразу бы так. А то – стрелять, стрелять! Разве так гостей встречают?!

– Да какие гости, – отмахнулся один из ребят, осознав, что никто их убивать не собирается, – вы первые за много лет, к нам даже бродяги не забредают. А все из-за этих уродов…

* * *

В Минском метро, несмотря на его малую протяженность, страсти так и кипели. Буквально на каждой станции образовались независимые общины, почему-то люто ненавидящие соседей. Объединиться не получалось. Синяя ветка воевала с красной, а на пересадочной станции и вовсе творилось черт-те что. Станция Петровщина жила обособленно, община ни с кем не образовывала коалиций, но ни к кому и не лезла. Жили не то, чтобы богато, но и не откровенно скудно, и соблюдали главное правило военного времени: не высовывайся.

Поэтому и вход замаскировали, и от остальных отгородились, и патрули выставляли по мере возможности.

А так люди оказались милейшие.

Спустившись под землю, Бандеролька, нагруженная «товарами для обмена», испытала шок. Казалось, что она – на природе, под звездным небом, темным, с яркими звездами. Здесь не было ламп, как в Киевском метрополитене, и не было арок, отделяющих платформу от путей. Плоская платформа густо уставлена была палатками, возле некоторых горели фонарики – тусклые, дающие лишь небольшой кружок теплого света. Поэтому небо казалось бездонным, и лишь присмотревшись Бандеролька поняла, что оно – плоское.

– Это потолок, – сказал один из провожатых. – Такое… У нас маломощный генератор, но мы решили – пусть будет небо, как задумывали архитекторы. Зимнее ночное небо. Дети же никогда не видели никакого. Пусть лучше так.

Бандеролька не нашлась, что ответить.

Маленькая община была, по сути, одной большой семьей – именно сплоченность позволила им выжить. Недостаток людей не давал исследовать окружающий мир, а нехватка ресурсов заставляла думать о выживании, не о связи с другими выжившими. Они искренне обрадовались существованию других людей, не ослепленных войной, и рады были помочь, чем в силах. У них были консервы, были питательные баллончики, нашлось вяленое мясо и сушеные грибы – свиней и шампиньоны, похоже, разводили во всех метро мира… Взамен минчане получили боеприпасы – сколько листоноши смогли отдать, – радиочастоту Киева, подробные описания пути, и, главное, общение с новыми людьми. Бандеролька едва не плакала, видя такую жадную радость: здесь хотели мира, здесь мечтали о нормальной жизни.

– Уровень радиации, конечно, все еще высок, – рассказывал доктор Верховцев, – однако уже не вызывает смертельных заболеваний. Может быть, взрослым и придется думать о защите, но следующее поколение наверняка приспособится. Это я вам по опыту Крыма говорю.

– Да поубивают нас там всех, – с тоской отвечали ему. – За еду, за оружие и одежду.

Возразить было нечего. Посовещавшись, листоноши решили в Минске не задерживаться, а выдвинуться к Москве. Ехать было всего ничего, по меркам уже пройденного, но через зараженные и дикие земли – столица России приняла на себя один из основных ударов, может быть, потому, что в мире до Катастрофы русских никто не любил, зато все боялись, и решили уничтожить заранее…

Грузились, едва отдохнув, сначала сложили груду провизии у входа, естественно, упаковав в защитные контейнеры, а потом уже принялись перетаскивать в вездеход, выстроившись цепочкой. Бандеролька, Телеграф и Кайсанбек Аланович избавились от защитных костюмов, скорее мешавших, чем приносивших ощутимую пользу. День был в меру жаркий, солнце едва проглядывало из мутного варева неба, ветер, шумевший в развалинах еще вчера, стих.

И все равно Бандеролька пропустила тот момент, когда на них напали.

* * *