Пепел крестьянской Души

Косил Василий с тройной энергией. Отбитая отцом литовка и постоянно подтачиваемая оселком, словно бритва срезала стебли разнотравья и ржи и укладывала всё это в валок. «Как ловко Васька косит! Ни одной травинки после себя не оставляет. Пожалуй, мне за ним сейчас уже и не угнаться», – размышлял отец. В рослой фигуре и хватке Василия проглядывалась чикирёвская порода и Иван Васильевич немного расстраивался по этому поводу. Но наблюдая за тем, как ведёт себя сын в быту и обществе и рассматривая его черты лица, успокаивался. «В меня, варнак! Такой же осторожный и почтительный, а в груди огонь горит. Да и сила в нём моя, а не чикирёвская», – вслух высказывался Иван Васильевич, улыбаясь. Вдвоём они пробыли три дня. А затем к ним присоединились близняшки, которые стали собирать подсохшие валки в кучи и укладывать их в одёнки. А на шестой день, как и предсказывали кости Ивана Васильевича, набежали тучки и закрапал мелкий дождь. «Нам он теперича не страшен. Пусть помочит землю. Может грузди уродятся? А то прошлым летом ни одной бочки не засолили», – радостно произнёс отец.

Как только они вернулись домой, Василий решил больше не откладывать поездку в Покровку. Те дни, которые он пробыл в поле, для него были сущей пыткой. Даже сон потерял. Сёстры, почуяв, что с братом что-то происходит неладное, старались с вопросами к нему не лезть и лишние разговоры не вести. Но они даже не догадывались о том, насколько тяжело их брат болен и не знали, кто разбил его сердце.

На следующее утро Василий оседлал Воронко и, ничего не сказав родителям, выехал в сторону Покровки. Молодой мужчина и мысли не допускал, что эта поездка может оказаться напрасной и только сильнее ранить его сердце. Он был твёрдо убеждён в том, что должен обязательно увидеть Полину, а всё остальное вокруг для него в тот момент не существовало. Двадцать пять вёрст показались ему огромным расстоянием. Василий постоянно подгонял Воронко, который, словно чувствуя настроение хозяина, и так шёл всю дорогу крупной рысью.

Оказавшись на краю большого селения, Василий заметил играющих на полянке у дома ребятишек и подъехал к ним. «Пацаны, не подскажите, где Пироженко Фёдор живёт?» – спросил он. «Тот, что красный командир? Бачим, конечно. В самом конце улицы, третья справа их хата. Но его сейчас дома нема. Он в город враз подался. И мамку с сестрой с собой забрал», – ответил конопатый мальчишка. «Насовсем уехал?» – почти выкрикнул Василий. «А кто его бачит? Может, и насовсим. Да ты, дядька, поезжай на тот край. Там рядом с его хатой родня ихняя живёт. Она тебе обо всём и прокалякает», – ответил чумазый пацан и ватага потеряла всякий интерес к чужаку. Ещё не отойдя от растерянности, Василий дёрнул поводья и поехал вдоль улицы. Отыскав небольшую избушку семьи Пироженко, он в нерешительности остановился. «Кого бачите?» – услышал он глухой голос. «Пироженко Федю. Я его однополчанином по царской армии был», – немного растерялся Василий. «Опоздал ты трошки. Федька три дня назад уехал в город и всю семью забрал. Он теперь большой у новой власти командир! Большевик настоящий!» – сообщил усатый мужик, вышедший из-за ворот соседнего домишки. «А вы кем ему будете?» – спросил по инерции Василий. «Дядя. Я женат на родной сестре его матери – Ефросинье», – ответил мужчина. «Он рассказывал, что в его семье ещё и сестра была. Она-то в Покровке живёт?» – схитрил Василий, чтобы побольше узнать о Полине. «Ни. Она ещё не самостоятельная. Ей только недавно восемнадцать рокив исполнилось. Красивая девка. Теперь в городе богатого жениха себе найдёт», – не подозревая, что скребанул сердце чужаку, ответил мужик. «Да, жалко, что я его не застал дома. Может, подскажете, где он в городе живёт? Я иногда бываю там, так навестил бы однополчанина», – спросил Василий без всякой надежды на нужный ответ. «Где живёт не бачу, но знаю, что служит он в артиллерийском полку», – ответил усатый и тут же спросил: «А ты-то откуда сам будешь?». «Из Большое Сорокине. Губин Василий меня зовут», – ответил влюблённый в надежде на то, что о его приезде станет известно Полине.

Домой Василий вернулся к обеду. Расседлал взмыленного Воронко, отвёл его за огород, надел путы и отпустил щипать молодой визиль. «Видно не судьба с этой девушкой быть вместе. Как теперь своё сердце успокоить? Мысли о ней ни минуты не дают мне продыху. Может, и вправду осенью заслать сватов к Варвариным родителям?» – метался в раздумьях молодой мужчина. Заметив хмурого сына, Евдокия Матвеевна тихо подошла к нему и спросила: «Ты какой-то в последнее время нетакой стал. Может, случилось что-то нехорошее, а ты не хочешь рассказывать нам?». «Не беспокойся зря, маманя. У меня всё в порядке. Просто настроение неважное», – попробовал успокоить Василий её. Но материнское сердце не обманешь. Хоть и не стала она больше расспрашивать сына, а уголёк беспокойства и тревоги в душе застрял.