Пепел кровавой войны

Бань любила море так сильно, что оно текло в ее венах. Любила, хоть и замарала его кровью во всех азгаротийских портах, где побывала. Но изучение этой диковинной, прекрасной и пьяняще опасной земли необычайно возбуждало ее. А высокая вероятность того, что там есть обезлюдевшие еще в Век Чудес города, которые можно безнаказанно разграбить, пробуждала в ней знакомую страсть.

Но раз уж на то пошло, у женщин есть и другие страсти, и Бань, отвернувшись от скалистых вершин, что увенчивали очередную бухту, осмотрела корабль в поисках подходящего кандидата. Достала из кисета короткую трубку и набила ее крепкой смесью лимонного верджина и сладкого листа, соусированной бренди с кокосовым молоком. Но оказалось, что отвалился чубук. Будь проклята смола, которой она пыталась склеить трубку! Бань все еще пыталась собрать ее, когда симпатичная женщина, завербовавшаяся на корабль в Отеане, заметила ее затруднения и предложила помощь.

– Если сможешь починить, возьму тебя на берег, – пообещала Бань дикорожденной, поднесшей чашу к глазам, чтобы рассмотреть канал.

– Там остался кусочек чубука, – объяснила Чхве. – Склеить не получится. Нужно удалить обломок, а потом вырезать новый чубук.

– Замечательно, – сказала Бань, хмуро глядя на свою злополучную трубку.

– Дайте-ка мне, – попросил юнга.

Он достал из нагрудного кармана гвоздь и принялся шуровать им в канале трубки. Казалось, даже такое легкое дело ему не по силам – при малейшем движении плеча на глазах выступали слезы. Наконец он с торжествующим возгласом извлек засевший в трубке кусок и протянул Бань крепкий цилиндр из оленьего рога:

– Вот. Теперь нужно вставить туда трубочку из тростника или коралла. Продержится, пока чьи-нибудь золотые руки не вырежут тебе замену.

– О-хо-хо, – вздохнула Бань. Старый Волк выглядел ничуть не лучше, чем прежде. – Пожалуй, обращусь к Мур Клелл, старая подруга мигом с этим справится.

– Не вздумай пустить ее на корабль! – воскликнул юнга.

– Это мой корабль, кого хочу, того и пускаю, – ответила Бань. – Вот бы посмотреть на ее лицо, когда она тебя увидит! Яйцеядная ведьма так славно подготовила твое тело к погребению. Меня нелегко обмануть, но, пока ты не сел на койке и не треснулся башкой о бимс, я была уверена, что ты сам себя перехитрил и действительно умер.

– Неми говорила, что с помощью такого же трюка она сбежала от Хортрэпа, – проворчал он. – Неужели Хватальщика обмануть проще, чем тебя?

– Софию еще трудней, – ухмыльнулась Бань. – Выше голову, приятель! Похоже, Хортрэп помирился со своей ученицей, так что если однажды темной штормовой ночью Холодный Кобальт столкнется с тобой в какой-нибудь таверне, то, возможно, тоже все тебе простит.

– Демонски маловероятно.

– Судя по тому, как описывает капитан их встречу, – сказала Чхве, – в письме ты рассказал не всю историю, не так подробно, как мне, и неверно истолковал случившееся на Джекс-Тоте. Зачем ты решил оставить по себе поганую память?

– Иногда самое лучшее, что можешь для кого-то сделать, – это дать ему возможность ненавидеть тебя, – ответил Марото с прямодушием и оптимизмом, которые всегда были его отличительными чертами. – Если перемирие с Джекс-Тотом продлится долго, людям понадобится козел отпущения, которого можно вместо Ассамблеи вексов обвинить в развязывании войны. Я и буду таким козлом. Это ведь я рассказал им, как напасть на Отеан, и вот, полюбуйтесь! А насчет того, что я написал Софии… Ну хорошо, допустим, я бы рассказал более сложную версию. Так ведь нет никаких доказательств того, что именно я, освободив Крохобора в обмен на возможность снова увидеть Софию, навлек беду на ее деревню.

– Ты не можешь быть уверен, что именно так все и было, – возразила Бань, мысленно пересчитывая изъяны, которые она обнаружила в этой слезливой истории. Марото слишком любил жизнь, чтобы соблюдать дисциплину; именно это в нем ей и нравилось. – Ты знаешь, что освободил своего демона, но не знаешь, что это он внушил молодому полковнику идею отправиться к Софии. Никто не может сказать этого наверняка, потому что никому не известно, откуда вообще берутся такие дурацкие идеи.

– Мне известно, – заявил Марото, потирая повязку на глазу. – А теперь известно и Софии, и она сможет жить дальше, не мучаясь догадками, кто же во всем виноват.

– Она бы простила тебя, если бы ты признался, – сказала Чхве, куда более нежная с ним на палубе, чем была в капитанской каюте, наедине.

– Ты права, она бы простила, и получилось бы еще хуже. Намного хуже. – Он повертел трубку в руках и вернул Бань. – Я должен получить то, что заслужил.

– Инсценировав свою смерть? – хмыкнула Бань. – По-моему, не самый лучший способ.

– Что тут скажешь? – грустно усмехнулся Могучий Марото. – У меня был очень хороший учитель.

Благодарности