Пепел кровавой войны

– Ты не найдешь меня там, – сказала Лучшая, забрасывая мешок на плечо. – Я иду в Кремнеземье только для того, чтобы предупредить мой клан, что Вороненая Цепь обманывает его, и чтобы драться в Круге чести с любым, кто попытается помешать моему уходу.

– Понятно, – проговорила Неми, несомненно впечатленная прямотой Лучшей ничуть не меньше, чем будут впечатлены отец Туриса, ядопрорицательница и весь совет старейшин. – Куда же ты отправишься потом?

– Куда ж еще? – Лучшая оглянулась в ту сторону, откуда они приехали. – Как и мой отец, я останусь рядом с сыном до конца жизни.

Глава 39

София прогуливалась со своим псом по причалу, наблюдая за тем, как матросы усердно восстанавливают повреждения, и слушая трехгрошовую оперу из громких криков, стука молотков и скрежета пил. Почти все корабли в Отеанском заливе пострадали от левиафанов тотанского флота, но София направлялась к одному из немногих уцелевших.

Ну хорошо, он не совсем уцелел – на нем уже заканчивали замену бушприта. Вероятно, поломка случилась, когда отважный капитан вывел корабль из порта под завесой тумана и воткнулся в бок величайшего из морских монстров, вынырнувшего из воды, чтобы многочисленными гибкими руками и цепкими когтями сдергивать матросов с азгаротийских кораблей. Теперь капитан сидела верхом на новом бушприте, возилась со штагами и с очевидной тревогой смотрела на окликнувшую ее Софию.

– Вот это мне по нраву! – похвалила София, а Мордолиз уже пристроил ленивое пузо на нагретых солнцем досках пристани. – Хороший капитан обязательно сам проверит, все ли уложено и принайтовлено.

– Ба, да это же трубочный мастер Мур Клелл! – отозвалась Бань, перебираясь на нос корабля. – У меня есть одна вещичка, специально для тебя берегла.

– Для меня или от меня, Злая Бань? И о чем мы сейчас говорим – о трубке или заряженном арбалете, который ты прячешь за фальшбортом?

– Боги, до чего же подозрительны трубочные мастера, – хмыкнула Бань и достала из кисета трубку, с которой София давно уже распрощалась. – Прикинь, эта красота добралась вместе со мной до самого Джекс-Тота. Там я потеряла ее при крушении, но твой хахаль Марото выплыл ко мне из моря Призраков, сжимая ее в зубах. Как тебе нравится такая удача?

– В каждой моей трубке сидит демон. – София вынула из передника своего платья-дирндль[18] шедевр, что она вырезала в подземелье Диадемы, и раскурила его; она боялась спугнуть пиратку, заходя с подветренной стороны. – И Марото никогда не был моим хахалем. Спору нет, время от времени он совершал добрые поступки, но их слишком мало накопилось, чтобы перевесить злые.

– Что тут скажешь? – проговорила Бань. – Зло бывает разное…

– Знаешь, что я у него нашла? – У Софии снова сжалось горло, Мордолиз заколотил хвостом по доскам. – После того, как он не позвал меня к смертному одру и попрощаться я смогла только с трупом? Письмо ко мне, с признанием, что это он послал имперцев в мою деревню. Но без подробностей, как именно это сделал, а главное – зачем. Я думала, что знаю его, но должна тебе сказать: он не сомневался в том, о чем писал. Кстати, я не упоминала, что он предал всю нашу расу тем самым монстрам, которые только что попытались принести Звезду в жертву? Так что нет, он мне не хахаль.

– Ну хорошо, он был моим хахалем, и, что бы между вами ни произошло, мне не стыдно признаться в этом, – проговорила Бань, и если она солгала, значит из нее получился бы куда лучший артист, чем из Марото. – Правда, руки у него росли из… Прикинь, я отдала ему трубку, потому что он опознал твою работу и пустил слюни, но этот увалень ее сломал. Я нашла обломки в его кисете, когда была в комнате, где он умирал, и решила, что жалко такое сжигать на погребальном костре. К тому же знала, что это твоя трубка.

– Чем ты ее склеила? – спросила София не потому, что хотела узнать, а потому, что должна была спросить.

– Ну, сначала попробовала китовый воск, но он расплавился и перестал держать, тогда я взяла березового дегтя и смолы и…

– Оставь ее себе, – решила София, извлекая еще одну занозу из давно разбитого сердца. – Я вырезала ее для мужа, Лейба Калмаха. Его убили, и больше от него ничего не осталось в этом мире.

Похоже, Бань искренне смутилась:

– Я… никогда не думала…

– Да, пираты никогда не думают. – София вздохнула, услышав, как заскулил Мордолиз. – Большинство из нас не думает. Но мы можем попробовать. И я не стану отрубать тебе руки и ноги, Бань Лин, не стану выкалывать глаза. Вспомни об этом, когда Звезда в очередной раз покажется тебе мрачной, жестокой и безнадежной.

Бань с озадаченным видом почесала потный татуированный лоб чубуком, вырезанным из рога первого оленя, которого София подстрелила в горах, когда они с Лейбом поселились в Курске. «Отпусти его, старушка, отпусти их всех…»

– Я потеряла того, кому она принадлежала, но и ты его потеряла. Это подарок, причиняющий боль.