Пепел Марнейи

Он издал негромкий свист, и тотчас из дверей сарая выскочило с полдюжины изящных созданий с пушистой бурой шерсткой, вертких, словно струящихся над землей.

– За мной, – приказал им Сигизморий. – Позвольте откланяться, господин Сапрахлед.

Тот буркнул что-то нелюбезное и захромал к сараю, с кровожадным выражением на раскрасневшейся курносой физиономии.

– Что за чудная парочка эти пес и кот, – светски произнесла Венуста, когда вышли на дорожку и направились обратно к имению мага. – Чьи это звери?

– Я их раньше не видел. Наверное, и в самом деле цирковые. Рысь, думаю, из разгромленного Сапрахледова зверинца, какие-нибудь бродячие артисты подобрали и выучили для потехи. Даже вон с собакой сдружилась… Жалко, удрали, я бы взял их к себе. Вы на моих красавцев полюбуйтесь!

На солнце наползло кисейное облако, ветер шуршал листвой. Никаких признаков просочившегося Хаоса в окружающей природе не наблюдалось.

Снаппы шныряли вокруг, гонялись друг за дружкой, кося на людей блестящими глазами-бусинами. Сигизморий рассказывал об их повадках, а Венуста, слушая, попутно думала о том, что отправится в Ибдару завтра же, не откладывая, и помоги ей Тавше всех там найти живыми.

Раздолье молочая, брызжущего на сломе едким белым соком. Сверкающие оборки по берегам соленых озер. Высохшая земля, вдоль, поперек и вглубь источенная ходами насекомой мелюзги. Крысы-пустынницы, мелькающие рыжими и серыми комочками – не поймешь, взаправду что-то юркнуло или померещилось. Кучи драконьих костей – а может, и не драконьих, непонятно чьих: сквозистая беседка из пожелтелых ребер, отполированные ветром и солнцем позвонки величиной с табурет. Среди необитаемых просторов дважды попадались невинные с виду глинобитные хижины, но Гаян и Рен туда ни ногой. Не вчера утром родились. В таком домике можно уснуть и потом проснуться через сотню лет, причем это в лучшем случае, а в худшем – весь набор вообразимых и невообразимых неприятностей. Солнце палило, как и ожидалось от южного солнца.

У них был запас воды в бурдюках, изюм, черствые лепешки и вяленое мясо. К бегству подготовились заранее, хотя Гаян и не ожидал, что придется удирать с таким переполохом.

– Я же тебе говорил, Живодера не убить. Другое дело, запихнуть его куда-нибудь, как в могилу, чтобы не вылез…

– Попробовать стоило, хоть бы ради того, чтобы эта дрянь почувствовала на себе то, что делает с другими. И заодно пусть Лорма считает, что мы рванули оттуда из-за Гонбера: это понятно и не вызывает дополнительных размышлений.

– Так ты все спланировала заранее?

– Импровизировала. Нужен был убедительный повод для срочного исчезновения, и мне до жути хотелось вломить принцессиному ублюдку, насколько получится. В общем, приятное с полезным.

Вот о любви он начал напрасно. Не по пятнадцать же им лет, и даже не по двадцать пять, в конце-то концов. Между тридцатью и сорока – возраст, когда большинство людей остепеняется, состоит в супружестве и все такое прочее, а они – двое бродяг, и одна вполне довольна своей жизнью, считает сложившееся положение вещей несказанной милостью Безглазого Вышивальщика, а другой просто не ропщет, давно уже разучился быть довольным или недовольным.

Ему бы и сейчас порадоваться подарку судьбы, не заикаясь о большем. Что еще нужно: ни одной неприятной личности на пару дней пути во все стороны, не болен, не бит, не ранен, запас еды и воды пока еще не закончился, рядом желанная женщина. Совсем как в ту светлую пору, когда они подались вдвоем в экзотический Саргаф. Рен с тех пор почти не изменилась, разве что талия чуть расплылась, черты лица стали тверже и обветренней, и шрамов добавилось, но это мелкие штрихи, которые не портят общего впечатления.

– Мы могли бы начать все сначала.

Зря он это сказал.

– Откуда – сначала? – спросила Рен, валявшаяся бок о бок с ним на расстеленном одеяле. – И что начинать?

– Вернуться к нашим прежним отношениям.

– А мы что делаем?

– Спим, как будто встретились случайно и через день разбежимся в разные стороны. Во всех смыслах спим… Если ты будешь со мной, я смогу начать новую жизнь.

– А без меня? – помолчав, поинтересовалась Рен.

– Что, я не понял…

– Без меня эту самую новую жизнь начать слабо?

– Для этого нужно, чтобы рядом была любимая женщина.

– Ну и напрасно.

Ему показалось, она хотела сказать «ну и дурак», но все-таки передумала.

– Почему, Рен?

– Сначала ты был влюблен в Лорму и не видел из-за этого многих очевидных вещей. Потом у тебя появилась я, которая, правда, вовремя ушла. Потом актриса, из-за которой ты застрял на Ивархо. Ты, конечно, принц, и тебе никак без прекрасной принцессы, но каждая твоя любовь – это сплошная зависимость.

– Меня постарались сделать таким, никуда не денешься. Лорма и постаралась.

– И что дальше? Из меня тоже старались сделать то, что им было нужно, а не то, чем хотела стать я. Все равно вышло по-моему.

– Для меня на первом месте любовь, а для тебя – твоя независимость.