Пепел на твоих губах

— Мне не плевать! Пожалуйста, Вика! Я уже проходила это, я уже видела тебя разбитой и физически, и морально. Я больше не хочу. Дай мне просто немного времени разобраться! Прошу тебя! Я найду способ!

— Я так устала о того, что кто-то пытается за меня решать мои проблемы. Маша, ты так много делала, хватит уже.

— Прошу! В последний раз! Я узнаю, что с ним, я найду способ помочь ему, если это именно то, что для тебя так важно.

Вика прислонилась лбом к двери и закрыла глаза. Очень трудно что-то скрывать от Маши и да! Именно это для неё сейчас очень важно, а не то, что Андрей может её ударить. Этот страх она закопала очень глубоко, и пока его зомби-пальцы не вылезли из грунта, будет стараться для другого, а не для себя.

— Хорошо, — через силу согласилась Вика. — Я пойду домой. Надеюсь, Лёша не будет тебя обижать.

— Я позвоню тебе утром, — Маша оторвала Вику от двери и крепко обняла, будто отправляла в долгий путь, а не домой спать.

Вика сжала её худые плечи в ответ, затем тихо попрощалась и отправилась домой. В лифте было тепло и тихо, но он сам целиком только и делал, что заставлял думать об Андрее и эта навязчивая ассоциация, видимо, пройдёт ещё не скоро. Когда двери распахнулись на этаже, там стоял хмурый Разумов. Он отступил в сторону, выпуская её, но сам заходить в лифт не собирался, а явно ждал Викторию.

— Есть разговор, — начал он.

— Тебя Маша внизу ждёт, — решила быстро закончить она, понимая, что сейчас и этот заведет серьёзную беседу, на которую у неё уже не было сил.

— Не ходи к нему. Ни сегодня, ни завтра.

— И ты туда же? — устало возмутилась Вика.

— Значит, этому совету тем более стоит последовать, — Разумов сжал губы в раздражении. — Я бы сказал тебе не ходить совсем, но ты же не будешь слушать.

— Не буду, — Вика глянула в сторону коридора, где находились их с Андреем двери. Может Разумов не хочет, чтобы друг его слышал?

— Он выпил таблетки, завтра почти весь день будет спать. Послезавтра ему нужно выходить в караул, и он должен пройти медосмотр перед этим, чтобы у него не было проблем.

Вика вспомнила внушительных объемов гору лекарств дома у Андрея.

— Вот так просто? Напичкал его таблетками и проблема решена?

— Это тебя не касается. И если нужно то, да!

— А ты его мнения спросил?

Разумов шумно выдохнул и на мгновение отвел глаза к окну, затем повернулся и взял Вику за запястье.

— Ты думаешь, ты одна такая умная? Думаешь, первая у него, кто возомнила себя спасителем и решила исцелить все недуги «силой любви»? Да?

— Не твоё это дело! — Вика дернула руку, но безрезультатно. Безжалостный следователь вернулся и снова брал её в тиски.

— Так вот ничего из этого не выйдет! Сначала вы на него лезете, в постель его тащите, ведь вам интересно! Адренилинчик! Такой опасный, и прекрасный, и в вашей власти, как устоять? Правда? А потом окунаетесь с головой и начинаете ручки заламывать…

— Между нами ничего нет! — вспыхнула Вика, уже понимая, что эту ложь она не сможет впихнуть ни Разумову, ни себе.

— Я видел, как ты к нему присосалась в машине, хотя сказал тебе делать другое!

— Не хрен подглядывать!

— Ты даже не понимаешь, что ты с ним делаешь! Он сейчас уязвим, он как открытая рана, а ты туда лезешь с ногами и поцелуями!

— Да откуда тебе знать, что я буду делать? — Вика вырвала свою руку и отошла на шаг назад. — И хватит лезть уже к нам! Андрей не ребёнок, он не инвалид какой-то, чтобы тебе надо было его так опекать и решать за него с кем ему быть и когда!

Алексей не успокаивался, он запустил руки в волосы, жестом очень похожим на Ветровский, прошёлся по узкому коридору взад и вперед. Вика уже хотела было развернуться и уйти домой, но он снова заговорил.

— Ты же видишь, что с ним не всё в порядке? — осторожно прощупал почву он, — ты была свидетелем, как минимум двух приступов.

— Откуда ты знаешь? — нахмурилась Вика.

— Он ведёт дневник и должен записывать каждый раз, как это дерьмо случается. Каждый! В подробностях, что происходило вокруг, и кто был с ним.

Эта новость удивила Вику, но и подтвердила, что Разумов имеет доступ к очень личным переживаниям Андрея. Возможно, самый высший доступ из всех оставшихся людей.

— И ты его читаешь?

— Дело не в дневнике. Эти атаки — это цветочки. Сегодняшняя — уже почти ягодки. Но «почти» потому, что я оказался рядом и вовремя остановил его. И всё равно — это только верхушка айсберга. Он может перестать понимать, где он находится и, что с ним происходит, а может оказаться в совершенно другом месте или времени. И что он там делать будет, одному ему известно. Сегодня он мог поубивать кого-нибудь, а что будет с тобой, я не могу предсказать. Я не знаю, что ты выкинешь, и как он отреагирует.

— Да с чего ты взял, что я собираюсь что-то выкинуть? Я ему помогала оба эти приступа, и ты должен это знать, раз читал его дневник, — Вика очень надеялась, что именно это написано там, а не противоположное. Ведь имеет она право на надежду?

— Может и пыталась, но это только хуже.

— Отчего же? И как… как он вообще может ходить на работу в таком состоянии? Как его взяли, если он не до конца вменяемый?