Пепел надежды

— С ней что хотите. Но чтобы она уже никогда никому ничего не смогла рассказать. Ты меня понял?

— Понял. — Он отключился и подозвал к себе второго бандита. — Я открою ворота и загоню нашу машину, чтобы она не маячила на улице, — сказал коренастый. — А ты узнай у этой стервы номера телефонов ее друга и полковника.

— Что с ней делать? — тихо спросил высокий.

— Сначала узнай номера телефонов, — пояснил первый, — а потом… — Он провел характерным жестом руки по горлу, давая понять, что она все равно приговорена.

— Ясно, — усмехнулся высокий, предвкушая развлечение. Он взглянул на девушку, и она, поймав этот взгляд, затряслась. Это был страшный взгляд насильника, осознающего, что жертва в его руках. Это был взгляд негодяя, которого ничто не может остановить.

— Сначала узнай телефоны, — напомнил коренастый, выходя из дома.

Когда они остались одни, молодой негодяй подошел к Оле поближе. Она испуганно отшатнулась.

— Не бойся, — сказал он приглушенно, — У нас с тобой все будет хорошо.

— Он протянул руку и попытался схватить ее за лицо, но она увернулась. Он все-таки поймал ее лицо и крепко сжал скулы.

— Не дергайся, — пригрозил он. — Иначе будет очень больно.

Она попыталась вырваться, но он сжимал ее лицо все сильнее.

— Мне нужны телефоны, — сказал бандит, — твоего друга и полковника.

Номера мобильных телефонов.

— Я не знаю, — прохрипела девушка.

— Знаешь, — уверенно ответил бандит, — и все мне расскажешь. Он отпустил ее наконец. После чего быстрым ловким движением выхватил нож. Нажал кнопку, выбрасывая лезвие. Она вздрогнула, хотя и предчувствовала нечто подобное. Почему-то нож казался ей более страшным, чем пистолет. Может, потому, что смерть от удара ножом была более болезненной и кровавой. Он поднес нож к ее горлу.

— Я тебе сказал: не дергайся, — спокойно произнес бандит, — ты мне все равно назовешь номера телефонов. Поэтому давай без глупостей. Или ты хочешь, чтобы я тебя немного порезал?

Он вдруг взял ее руку и быстро полоснул по ней. Девушка закричала от боли. Сквозь прорезанную рубашку проступила кровь.

— Порезать еще или скажешь номера телефонов? — спросил бандит.

От страха она начала заикаться, не в силах ничего сказать. Он, поняв ее состояние, торжествующе улыбнулся.

— Ну… — сказал бандит.

Она, запинаясь, назвала номер телефона Серебрякова. Бандит усмехнулся, одобрительно кивая ей. Потом спросил:

— А полковника?

— Я не знаю, — призналась девушка. Она действительно не знала номера мобильного телефона Высоченко.

— Опять не хочешь ничего говорить, — усмехнулся бандит, поднимая нож.

— Он мне ничего не говорил. Я ничего не знаю, — заплакала девушка. Она поняла, что этот садист так просто от нее не отстанет. Он схватил ее руку и опять полоснул ножом. На этот раз сильнее прежнего. Боль была страшной. Она громко закричала, попытавшись подняться, но он ударом кулака повалил ее на диван.

— Ты мне скажешь номер, — бормотал он. Она плакала, когда он повалил ее на диван, сел сверху и поднес нож к ее глазам. Она замерла, не пытаясь вырваться.

— Телефон, — сказал он, сжимая ее лицо.

— Не знаю, — закричала она, — правда, не знаю!

Он засомневался. Может, она действительно не знает. С другой стороны, так просто убивать ее глупо. Она довольно красивая девушка. И когда он сел на нее, то почувствовал, что в нем начало пробуждаться желание. Это было не просто влечение к женщине. Это было животное чувство торжествующего самца, знающего, что его жертва никуда не денется и он может не просто воспользоваться моментом, но и проявить при этом всю свою агрессию и животную сущность.

— Ладно, — сказал он, — еще посмотрим. Лежи спокойно.

Он поднял нож и начал резать ее безрукавку. Она замерла, поняв, что именно его интересует. Он разрезал безрукавку, затем просунул нож под пуговицы ее рубашки, срезая их одну за другой. Она лежала, боясь шевельнуться. Он срезал все пуговицы и осторожно распахнул рубашку, обнажив ее грудь. Под рубашкой ничего не было. Он дотронулся до груди, чувствуя, как нарастает в нем желание.

И отбросил нож, считая, что тот ему уже не понадобится. Наклонившись над ней, он начал хватать губами ее уши, возбуждая самого себя. Ей были неприятны подобные ласки, к тому же он давил на нее всей тяжестью своего тела.

Он начал хватать ее за ноги. Джинсы на девушке мешали ему, и он никак не мог снять их. От этого он стал звереть еще больше. Тиская ее груди одной рукой, он другой пытался расстегнуть пуговицу на джинсах и стащить их. Это ему никак не удавалось. В конце концов он поднялся и, больно толкнув ее на пол, приказал:

— Раздевайся.

Оля упала на пол, не в силах сопротивляться.

А он начал быстро раздеваться сам, уже не сдерживая себя. Она с ужасом смотрела, как он снимает с себя все. Через полминуты он оказался абсолютно голым.

— Снимай, снимай скорее джинсы, потребовал он, — и иди сюда!

Он сделал характерный жест, который не оставлял сомнений относительно его намерений. Она содрогнулась.

— Быстрее! — крикнул он, подходя к ней ближе.

Оля попыталась отползти, но он подскочил к ней, схватил ее за волосы.

— Снимай джинсы, — кричал он, — и поверни голову!