Пепел острога

– Еще как придумывает… А кто ничего не придумывает, тот и не будет никогда мастером, – ответил стрелецкий десятник. – Он говорил сегодня про самострелы, которые делал для женщин. И это не простые самострелы. В каждом по десять стрел. Самострел перезаряжать долго, в сравнении с луком. А там куда как быстрее все идет. Только ворот повернул[115], натянул тетиву, а стрела сама пружиной подается. Далята это сам придумал. А это… – он поднял прицел. – Мне это не нравится. Взял, чтобы Даляту не обидеть. Но такая вещь мне, говоря по правде, совсем без надобности. На дальние расстояния я привык стрелять навесом, как меня сызмальства учили. И всегда знаю, куда стрела попадет. И теперь уже переучиваться сложно. Пока туда посмотришь, пока сюда посмотришь, цель потеряешь. Был бы ты нашим стрельцом, отдал бы тебе… А так, отдам, кому потребуется…

– А чтобы стрельцом стать, сколько лет учиться надо? – спросил Ансгар, в голове которого уже давно зародилась мысль о создании собственного стрелецкого войска. Только как воплотить такую мысль в жизнь, он пока не представлял. Однако узнать хотел много.

– Всю жизнь, пока глаза видят, учишься… Когда глаза слабеют, лук другому передаешь, кто заменить тебя может, и начинаешь сам других учить…

У конунга был и личный интерес.

– Вот я бы, к примеру, смог выучиться?

– Поздно… – засмеялся Велемир. – Я, помню, только ходить по двору научился, отец мне сразу два камня подобрал, чтобы руки готовились к будущим делам.

– Два камня? – не понял конунг.

– Да. Один, полегче, в левой вытянутой руке держишь. Вторым, потяжелее, правой рукой вперед-назад водишь, как тетиву оттягиваешь. Так вот и начинал заниматься, вместо того чтобы в игры играть и деревянные лодки в ручьях пускать. Потом, когда руки слегка окрепли – вместо камней два стремени…

– А это как?

– Просто. Соединяются два старых выброшенных стремени. В левой вытянутой руке одно держишь, в правой второе. И пробуешь железо разорвать. Целый день тянешь, на следующий день тянешь, на третий день тянешь. Кажется, жилы из руки вытягиваются, но они, жилы, от этого только крепнут. К вечеру руки гудят, как струны гуслей. Зазвенеть готовы. И так несколько лет, до тех пор, пока лук в руки не получишь.

– А кто твой отец был?

– Тоже стрелец. Он мне свой лук и передал, когда глаза цель хорошо видеть перестали. Но и сам от стрелы умер. Ваши дикари его в упор расстреляли вместе с матерью. На пороге дома. И сожгли их потом вместе с домом. Несколько дней назад.

Десятник покраснел, голову упрямо опустил, чтобы скрыть свои мысли, и губы сжал до посинения. Больно ему было вспоминать все, что произошло в далеком от берегов Ловати Куделькином остроге, но не вспоминать было невозможно, потому что любая случайность возвращала мыслями туда.

– Я помогу тебе отомстить, – четко и членораздельно произнося слова, пообещал Ансгар. Ему самому показалось, что он ощутил боль утраты, которая посетила чужого ему человека и возбудила жажду мести. – Я отдам тебе Торольфа. Всем вам отдам его.

– Сейчас дело не в мести, – возразил Велемир. – Месть вообще в моем народе популярностью не пользуется. Так, бывает, гнев возобладает, но это не месть, а возмездие. А месть долго вынашивают. Мы так не можем. И вообще в другом дело. Ваши увели моих младших братишку с сестренкой. Мне их найти нужно как можно быстрее, пока их в рабство не продали. И Добряну, невесту мою, мне нужно в прежний облик вернуть.

– И их найдем, и Добряну вернем, – голос юного конунга звучал уверенно, и невозможно было не поверить ему, особенно, если хочется верить. – Правда, с Гунналугом совладать будет намного труднее, чем с Одноглазым. Но и на него управу сыщем. А это что?

Десятник заметил взгляд конунга и посмотрел себе на грудь. По рубахе расползалось небольшое кровавое пятно. Кровь свежая, не успела еще потемнеть.

– Ерунда. Рана время от времени вскрывается. Обычно от натуги – лук с новым прозором тяжел был. Но это все не страшно, кровь быстро засыхает. Сейчас придем, Добряна залижет, и рана закроется. Волчья слюна целебная. А вон кто-то, кажется, по нашу душу бежит. Не иначе, сотнику срочно понадобились…

Навстречу им, тяжело ступая по деревянной мостовой, по которой ходить не привык, как привык ходить лесными тропами, спешил вой из сотни Овсеня…

* * *

Десятник стрельцов Велемир не ошибся.